Хряк, он же Хрящ, он же Свин, он же Свинов Макар Родионович 1878 года рождения. То есть в 1912 году ему было только 34, хотя все давали намного больше.

А сейчас и подавно. Узнать в этом человеке прежнего Хряка было особенно трудно. Вместо черной вьющейся шевелюры – поседевшие волосы с проплешинами, вместо добротного пухлого лица – заросшая жесткой щетиной физиономия и маленькие опущенные глазки. Он так и не поднял их до конца. Но все-таки, увидев Георгия, сделался еще более угрюмым. Хряк даже не стал садиться за стол, а просто стоял у двери с закованными в наручники руками.

– Хряк… – начал было Жора Гимназист, так его называли в банде.

Но лицо атамана не выдало никаких новых эмоций.

– Я понимаю, что ты думаешь… – Георгий предпринял еще одну попытку объясниться.

А Хряк впервые продемонстрировал хоть какую-то реакцию. Поднял руку, почесал ею другую руку и при этом немного погремел наручниками.

Жора почувствовал себя максимально глупо. Формально это он должен был злиться на Хряка, который чуть не убил его в Сандуновских банях, а потом едва не довершил начатое в сыром подвале. И то, что Свинов оказался здесь, скорее проявление вселенской справедливости, чем заслуга самого Георгия. Тот даже не участвовал в поимке атамана, потому что залечивал в это время собственные раны.

Но с другой стороны, Гимназист, в теле которого квартировал оперативник Бурлак, был подельником Хряка и фактически поступил с ним самым что ни на есть мерзким образом: предал, сдал полиции, да еще и устроился туда на работу! Не говоря о том, что отбил у главаря невесту. С этой точки зрения Ратманов выглядел последним человеком, которому Хряк захотел бы помочь…

Но и Жора не понимал, как себя вести. Извиниться – но за что? Он всегда был полицейским и лишь временно исполнял обязанности хряковского головореза. Да и Рита сама выбрала его. Он не считал себя предателем. Но и кристально честным человеком тоже не чувствовал. В какой-то мере они были в одной лодке, и при чуть другом раскладе истории Гимназист сам мог бы очутиться здесь, в одной камере со своим атаманом…

– Хряк, мы достаточно попили крови друг у друга. – Георгий выбрал относительно примирительный тон. – Прошлые разногласия предлагаю оставить в прошлом. А в настоящем я мог бы замолвить словечко перед кем нужно. Возможно, тебе скостят пару-тройку лет. Или, во всяком случае, сделают более мягкой пересылку по этапу… Сахалин закрыли, посидишь в теплых краях, в Новозыбковским централе…

Хряк по-прежнему молчал. А Ратманов четко осознал, что ничего от него не добьется. Честно говоря, целью Георгия было не столько даже навестить опасного преступника, сколько попытаться разговорить бывшего подельника с особым личным умыслом… К примеру, Хряк мог бы признать, что попаданец когда-то вел себя странно, как пришелец из будущего. А это подтвердило бы теорию Георгия о том, что прошлое-таки не обнулилось и Двуреченский на пару с Ритой ему нагло лгут!

Впрочем, еще немного поиграв в молчанку, Георгий вздохнул и встал.

– Уводить? – спросил грозный надсмотрщик.

Жора кивнул. После чего заскрипели наручники на руках арестанта и железные засовы на двери за ним. Молчаливого Свинова увели туда же, откуда и вывели несколько минут назад…

6

Выходя в задумчивости из тюрьмы, Георгий едва не столкнулся с еще одним знакомцем. Мягкой и тихой походкой мимо почти проскочил чиновник Департамента полиции и коллега по подготовке Романовских торжеств Монахов. В «Эрмитаже» они даже не успели поговорить тет-а-тет. Была лишь общая беседа, детали которой Ратманов сейчас и не вспомнил бы ввиду крепкого подпития на момент знакомства. Но возможно, подробности встречи помнил Монахов. Потому что именно он решил снять некоторую неловкость. И широко улыбаясь, первым протянул Ратманову руку:

– Напомню на всякий случай: Александр Александрович Монахов.

– Георгий Константинович Ратманов.

– Какими судьбами здесь?

– Да так, навещал одного старого знакомого… А вы?

– Да и я тоже. Политических много, кое-кого надо навестить… – Монахов снова улыбнулся, обнажив идеально ровные зубы.

– Вы здесь надолго? Может, потом по чашечке кофе? Или даже чего покрепче? – Ратманов решил сам над собой пошутить, чтобы у собеседника не создавалось ощущения, что он конченый алкоголик… Но кажется, именно такое и создалось. – Мы с вами еще толком не познакомились и не поговорили.

– С удовольствием! Мне нужно буквально около получаса. Подождете?

– Охотно! – Георгий и сам от себя не ожидал, насколько охотно это у него прозвучало. Поистине, чужой среди своих и свой среди чужих – он снова стал чувствовать себя так. А потому начал скучать по обычному человеческому общению.

Впрочем, следующие полчаса Ратманов снова провел почти в одиночестве, потратив их на хождение вокруг ограды Бутырской тюрьмы. Сюда стоило заглянуть хотя бы для того, чтобы сличить впечатления капитана уголовного розыска 2020-х с теми, что были почерпнуты из старых фильмов и исторических романов.

Бутырская тюрьма, она же «Бутырка», она же «Бутырки», она же следственный изолятор № 2 УФСИН России по городу Москве, в основном была построена при Екатерине Великой. И представляла собой настоящий замок с четырьмя башнями, которые функционируют вот уже 250 лет: Часовая, Полицейская, Северная и Пугачевская. Ну а название шло от Бутырской заставы и еще более раннего слова «бутырки», что означало «на отшибе». Потому что улица Новослободская, где находилась и находится тюрьма, когда-то действительно была северной окраиной города.

За долгие годы эксплуатации здесь успели посидеть и Емельян Пугачев – в подвале башни, названной потом его именем, и даже поэт Маяковский – не далее как в 1909 году, за связи с анархистами… Причем самыми настоящими, а не партизанами времени. Ну и если перебирать других знаменитых людей, которые побывали в этих стенах относительно недавно, любой зэк, равно как и надсмотрщик, непременно рассказал бы о визите знаменитого иллюзиониста Гарри Гудини. Ведь не далее как в 1908 году американец на спор выбрался из местной камеры, да еще и будучи запертым в кованом железном ящике.

В чудеса Георгий почему-то верил все больше… Хотя в данном случае, скорее всего, речь шла о ловкости рук. Либо о мошенничестве – сотрудники тюрьмы могли не устоять перед дензнаками, как когда-то не устоял сам Ратманов… И когда вернулся новый знакомый, коллеги пошли в самый дорогой трактир на Новослободской. Монахов угощал…

– Что пить будем? – поинтересовался Жора.

– Да то же, что и вы. – В отличие от Двуреченского, Монахов не походил на доминирующую личность, говорил тихим, почти вкрадчивым голосом и предпочитал скорее соглашаться, чем самому на чем-то настаивать.

В итоге оба заказали… квасу. С утра обоим нужно было на службу. Потому здраво рассудили, что чем пьянствовать и потом мучиться похмельем, лучше уж хорошенько выспаться.

– Давно в охранке?

– Да уж больше десяти лет.

– Так это ж еще