первый махараджа государства Джамму и Кашмир Гулаб Сингх, купивший Кашмирскую долину у Британской Ост-Индской компании. В мае 1841 года он вторгся в Западный Тибет. Тибет находился под цинским протекторатом, но британские интересы здесь тоже присутствовали. Война, в которой тибетцев поддержали цинские войска, шла с переменным успехом и рисковала затянуться надолго, но по ряду причин активность Гулаб Сингха оказалась невыгодной британцам и потому в августе 1842 года был подписан мирный договор, подтвердивший довоенный статус-кво. При желании Британия могла бы разжечь эту войну в крупный и продолжительный конфликт, весьма неприятный для империи Цин, но британцы и без этого легко добились победы.

Сохранению репутации императора в глазах подданных способствовало традиционное для Китая преподнесение поражения в виде победы. Подлинные обстоятельства происходившего были известны немногим, а большинство представляло происходящее следующим образом: «заморские варвары» собирались покорить Китай, но Сын Неба, обладающий Небесным мандатом, заставил их убраться восвояси. Разве это не победа? Однозначно – победа, и да живет император десять тысяч раз по десять тысяч лет![123] Но при этом в провинции Гуандун продолжалось стихийное сопротивление интервентам – партизанские отряды, сформированные из местных жителей, нападали на британцев, а в 1847–1849 годах прошло множество восстаний, вызванных усилившимся налоговым гнетом, – надо же было набирать средства на выплату контрибуции…

Разумеется, из поражения в первой «опиумной войне» не было извлечено никаких уроков, хотя необходимость реорганизации и переоснащения цинской армии была буквально «выписана в небе огненными иероглифами». Поражение в войне воспринималось не как итог отсталости, а как результат неблагоприятного стечения обстоятельств. Самонадеянный Линь Цзэсюй своими действиями спровоцировал конфликт с Британской империей, легкомысленный Цишань не смог заключить мир на выгодных императору условиях, а глупые императорские военачальники не смогли одержать победу над противником, несмотря на численный перевес… Если Небу будет угодно, то в следующий раз все может сложиться иначе. Цинское правительство надеялось на то, что в конечном итоге «варвары» будут умиротворены и жизнь вернется в привычное русло. О наивности императора Даогуана можно судить хотя бы по тому, что накануне войны он спрашивал у своих придворных, где именно находится Британия, насколько она велика и какими народами управляет… Комментарии здесь излишни.

От сознания собственного могущества очень трудно отказываться, даже в том случае, если жизнь настойчиво в этом разубеждает. Цинские императоры были потомками непобедимых маньчжуров, которым удалось сокрушить династию Мин и установить свою власть над всем Китаем и многими сопредельными областями… И вдруг «заморские варвары» начинают хозяйничать во владениях Сына Неба…

Можно сказать, что императору Даогуану повезло – он не дожил до второй «опиумной войны» и не пережил еще большего унижения. Даогуан умер 25 февраля 1850 года на шестьдесят восьмом году жизни в дворцовом комплексе Юаньминъюань[124], создание которого началось в 1707 году по приказу императора Канси, а завершилось при императоре Цяньлуне. На исходе второй «опиумной войны» этот дворец будет сожжен интервентами, которые таким образом в очередной раз подтвердят свою репутацию «заморских варваров».

Император Даогуан имел пятнадцать жен: четырех императриц, одну императорскую благородную супругу, троих благородных супруг, троих супруг и четырех наложниц. Жены родили императору девятерых сыновей, двое из которых умерли во младенчестве, а старший сын принц Ивэй, рожденный супругой Хэ из маньчжурского рода Хойфа Нара, скончался при жизни отца в возрасте двадцати трех лет при весьма неясных обстоятельствах – есть записи о том, что он был болен, но не понятно, чем именно, так что можно заподозрить и отравление, ведь принц считался вероятным наследником престола (однако не был назначен им официально).

В итоге император Даогуан назначил своим преемником четвертого сына Ичжу, рожденного в 1831 году благородной супругой Цюань из маньчжурского клана Ниохуру, которая в 1834 году была повышена до императрицы и вошла в историю как императрица Сяоцюаньчэн. Как принято считать, принц Ичжу выгодно отличался от своих братьев способностями и демонстрировал успехи в учебе, почему и был избран отцом в преемники. К слову будь сказано, принц Ивэй учиться не желал, никакими успехами не блистал, а однажды даже был наказан отцовской рукой за то, что пригрозил казнить своего учителя, когда станет императором. Единственным достоинством Ивэя была красивая внешность, впрочем, среди правителей династии Цин откровенно некрасивых не было, все имели приятную в той или иной степени внешность, к которой, к сожалению, далеко не всегда прилагался ум.

Что ж, пора подводить итоги и, как несложно догадаться, они будут крайне неутешительными. Никудышный император Даогуан, которого с полным на то правом можно назвать позором благородного дома Айсингьоро, получает пять баллов по стобалльной шкале – за то, что смог продолжить род, породив дееспособного наследника. Правда, из дома Айсингьоро больше не выйдет ни одного мало-мальски значимого правителя, а сама династия Цин падет спустя семьдесят два года после смерти Даогуана.

Но пока еще империя Цин выглядит могущественной, несмотря на поражение, нанесенное ей британцами. И если бы сейчас воскресли Чжугэ Лян с Гуань Юем… Стоп! Никаких «если»! У нас историческое повествование о династии Цин, а не продолжение романа «Троецарствие».

Глава 10. Император Сяньфэн – десятилетие неспокойного «процветания»

Образ жизни Айсингьоро Ичжу, избравшего для своего правления девиз Сяньфэн («Вселенское процветание»), почтительные историки характеризуют как «полный излишеств», а непочтительные прямо пишут о том, что преемник недалекого императора Даогуана имел выраженное пристрастие к алкоголю и опиуму, а также отличался распущенностью, которая была приложением к двум основным порокам. Да, вот такую иронию проявила судьба по отношению к императору Даогуану, пытавшемуся бороться с распространением опиума в империи: его сын, пристрастившийся к этому зелью с помощью дворцовых евнухов, выкуривал по нескольку трубок в день, а сколько именно – история умалчивает.

В пору тяжелых испытаний государство нуждается в сильных правителях, но Сяньфэн, пожалуй, был наихудшим из цинских императоров, как по способностям, так и с виду – родился он недоношенным, вид имел болезненный, да вдобавок ко всему хромал, потому что сломанная после падения с лошади нога срослась неудачно. Императора принято сравнивать с драконом, но придворные Сяньфэна добавляли к этому лестному сравнению слово «хромой», отчего оно сразу же приобретало уничижительный оттенок. Цинская империя тоже хромала, подобно своему повелителю, причем на обе ноги.

Имелись ли предпосылки к свержению императора Сяньфзна? О, еще какие… Спустя несколько месяцев после восхождения Сяньфэна на Драконовый престол[125], а именно летом 1850 года, на юге империи вспыхнуло восстание тайпинов, в ходе которого было создано независимое государство. А уж если повстанцы создают свое государство, то от этого недалеко и до смены династий… Восстание,