всем иностранным партнерам, чтобы те впредь не смели бы противиться распоряжениям китайских чиновников. Даогуана можно сравнить с простаком, который присел отдохнуть на бревно, лежащее на берегу реки, и вдруг оказался в пасти у аллигатора – гонения на британских торговцев в Лондоне сочли достаточным поводом для начала войны с Цинской империей…

Имея под рукой немногим менее миллиона солдат, император Даогуан мог думать, что ему не страшен британский лев – как только попробуют высадить десант на побережье, так сразу же будут сброшены в воду. Но британцы избрали беспроигрышную тактику, сочетавшую быстроту маневра с превосходством в вооружении. Сухопутные силы британцев действовали в зоне действия их корабельных орудий. Ставка была сделана на блокаду цинских портов и всего Императорского канала, соединявшего Хуанхэ и Янцзы. В августе 1840 года британские корабли подошли к фортам Дагу, расположенным в устье Хайхэ[120], откуда до Запретного города было рукой подать[121]. Испуганный император пошел на попятный и уполномочил высокопоставленного сановника Цишаня (монгола из рода Борджигин) вести переговоры с командиром британской эскадры адмиралом Джорджем Эллиотом, двоюродным братом Чарльза Эллиота.

В задачи Цишаня входило не только заключение перемирия, но и как можно более скорое удаление британских кораблей от Пекина, поэтому Цишань пообещал удовлетворить большинство требований адмирала Эллиота, при условии переноса переговоров в Гуанчжоу. Эллиот согласился, посчитав, что в пребывании эскадры близ столицы нет необходимости.

Британские требования были следующими – возмещение стоимости опиума, уничтоженного по приказу Линь Цзэсюя, погашение задолженности торговой компании «Гунхан» перед британцами, возмещение военных расходов, передача Британии одного или двух островов у цинского побережья и принесение извинений Чарльзу Эллиоту. В качестве жеста доброй воли, еще до возобновления переговоров в Гуанчжоу, Даогуан разрешил торговлю с британскими коммерсантами, снял все запреты, касавшиеся опиума, и отправил в отставку Линь Цзэсюя, которого выставили главным виновником войны с Британией. Новым наместником Хугуана был назначен Цишань…

Если кто-то из читателей сейчас подумал, что на этом война закончилась, то сильно ошибся. Да, война могла бы закончиться «малой кровью», но император Даогуан умел испортить дело. В декабре 1840 года, вскоре после возобновления переговорного процесса, император решил, что Сыну Неба незачем прогибаться перед «заморскими варварами». Он запретил Цишаню оплачивать уничтоженный опиум и отдавать британцам острова, а в доказательство серьезности своих намерений направил в Гуандун большую армию. «Дергать тигра за хвост может только бессмертный», – гласит старинная пословица. Даогуан не был бессмертным, появление британских кораблей вблизи от столицы ввергло его в страх, британцы уже успели показать свое многократное превосходство над цинской армией, но тем не менее император вообразил, будто у него есть шансы на победу… На первый взгляд, он поступал правильно, поскольку великие мужи древности учили сражаться до последнего и говорили, что победа приходит к стойким, но те же самые мужи учили хорошо обдумывать свои действия, а не парить в облаках самодовольства.

В ответ на вероломство, проявленное Даогуаном, британцы в январе 1841 года возобновили боевые действия, а Цишань на свой страх и риск подписал с Чарльзом Эллиотом конвенцию, согласно которой были удовлетворены все требования британцев, вплоть до передачи им острова Гонконг. Эта конвенция получила название Чуаньбийской по названию острова, у которого 3 ноября 1839 года состоялось морское сражение, положившее начало первой «опиумной войне». Этот остров, захваченный британцами, согласно конвенции, возвращался империи Цин. Позже, в Пекине, на суде Цишань сказал, что подписал конвенцию, вызвавшую сильный гнев императора Даогуана, под давлением обстоятельств только для того, чтобы выиграть время. Видимо, император счел оправдания Цишаня убедительными, поскольку вынесенный ему смертный приговор так и не был приведен в исполнение, а в 1842 году Цишань получил помилование и продолжил службу на высоких должностях.

В Лондоне конвенцию тоже встретили без энтузиазма. Министр иностранных дел лорд Пальмерстон нашел, что Чарльз Эллиот получил от Цин гораздо меньше того, что мог бы получить. В августе 1841 года к побережью провинции Фуцзянь прибыла новая эскадра под командованием генерала Генри Поттинджера, сменившего Эллиота на посту главы британской торговой миссии. Военные действия были продолжены. В октябре британцы, успешно действовавшие в провинции Чжэцзян, заняли города Чжэньхай и Нинбо, где переждали зиму. В марте 1842 года крупные цинские силы под командованием императорского племянника принца Ицзина попытались выбить британцев из Нинбо, но потерпели сокрушительную неудачу, которая окончательно убедила императора и его сановников в том, что противостоять британцам невозможно… Однако благоприятное время для переговоров было упущено – генерал Поттинджер не собирался договариваться, а хотел запугать противника настолько, чтобы тот безоговорочно принял бы поставленные ему условия. «Последним доводом» Поттинджера стала угроза штурма Нанкина, к которому британцы подошли в начале августа 1842 года. 29 августа на борту британского военного корабля «Корнуэллс» был подписан крайне унизительный для Цин мирный договор, получивший название Нанкинского. По нему Британии выплачивалась огромная контрибуция в пятнадцать миллионов серебряных лянов (что в пересчете составляло двадцать один миллион долларов)[122], включавшая в себя плату за опиум, уничтоженный Линь Цзэсюем, порты Гуанчжоу, Шанхай, Сямэнь, Фучжоу и Нинбо становились открытыми для британской торговли и поселения британцев, Гонконг переходил в вечное владение Британии, а корпорация «Гунхан» упразднялась – отныне британские коммерсанты могли торговать с кем им было угодно. Заодно предельный размер пошлин на импорт ограничивался пятью процентами от стоимости ввозимых товаров. Если раньше опиум тек в империю множеством ручейков, то теперь он полился полноводной рекой – стоило ли императору воевать ради этого?

Следом за британцами императорскому правительству навязали выгодные им договоры Соединенные Штаты и Франция. Деваться было некуда, приходилось проводить политику «умиротворения варваров», которая, по сути, означала полную «потерю лица» для императора и его сановников. Срединная империя, центр и основа мироздания, была вынуждена потакать «заморским дьяволам», беспрекословно исполняя их наглые требования… Британцы действовали по принципу «аппетит приходит во время еды» – в октябре 1843 года в городе Хумэне было подписано «Дополнительное соглашение о торговле в пяти портах», по которому подданные британской короны получали право экстерриториальности с нахождением под консульской юрисдикцией, а Британия приобретала «право наибольшего благоприятствования», согласно которому на нее автоматически распространялись все привилегии, предоставляемые другим иностранным государствам.

Рассуждения некоторых историков относительно того, что британские агенты пытались организовать замену императора Даогуана на более угодного кандидата, не имеют под собой почвы. Британцев полностью устраивал «битый» Даогуан, хорошо усвоивший преподанный ему урок повиновения. К тому же для успешной торговли нужно спокойствие, а насильственная смена императора может его нарушить. Так что конспирологические теории в данном случае абсолютно не к месту.

Войной, которую развязали британцы, воспользовался основатель и