Я заулыбалась.

— Какой ты глупенький, ну как с тобой можно не хотеть быть.

— Колючка, ты забываешься, — он пощекотал меня возле уха. — Глупенький. Так меня никто ещё не обзывал.

— Нет, не забываюсь. Как можно думать, что ты кому-то не нравишься? Меня все эти годы мучает вопрос… Я всё никак не могу понять… Почему я?

— А почему ты считаешь для себя это невозможным?

— Ну, ты такая знаменитость. Меня и тогда это смущало. Я всё решиться не могла с тобой встретиться. И я тебе так и не сказала, что захотела провести с тобою ночь, чтобы мой первый раз запомнился мне на всю жизнь. С милым мне человеком… Да и покончить хотела побыстрее с этим делом.

— А я был милым?

— Да ты что! Ещё спрашиваешь! Милым, добрым, обаятельным. Нежным… Я эти годы только и жила этими воспоминаниями. Особенно во время трудностей…

— Так почему сбежала от меня в ту нашу ночь?

— Я убегала на один день…

— На один день… А получилось на пять лет, — Никита зарылся носом в мои волосы и втянул в себя мой запах.

— Прости.

— Маргарита, хватит уже: прости и прости. Неужели не видишь, что я давно тебя простил. И наш разговор ещё не окончен. Так что не увиливай. И наши совместные планы ещё впереди. Теперь от меня не сбежишь. Понятно тебе? — он взял меня двумя руками за щёки и поцеловал.

— Понятно, — ответила я, когда он меня отпустил.

— Давай уберём посуду, — предложил Никита.

Мы переместились в дом — на кухню. Расставили всё по местам, а я стала складывать продукты в холодильник.

— Я сейчас вернусь, — сообщил мне Никита.

Перелила компот в графин, включила воду и стала мыть тарелки. Никита вернулся и крепко обнял меня сзади.

— Что было, когда в кабинет вернулась твоя мама? — Никита ободряюще погладил меня. — Зачем так опять напряглась? Я рядом, и тебя не оставлю. Расслабься. Продолжай мыть посуду. Что ты сказала ей?

Никита говорил ровным голосом, как будто речь шла не о вопиющем случае, а о погоде. И мне стало передаваться его спокойствие.

— Мама спросила, что произошло, а я ничего не смогла ответить. Закрыла ладонями лицо и стала громко плакать, — я взяла следующую тарелку. — Он же стал что-то говорить о том, что осмотр не закончен… Потом ещё что-то… Но я уже этого не слышала. У меня началась самая настоящая истерика, — я поставила тарелку на сушку и потянулась дрожащей рукой за следующей.

— Тише, малыш. Спокойнее, — Никита перекинул мои волосы, а сам прижался к моей щеке.

— Хорошо. Не знаю, сколько ещё прошло времени… Но я увидела в кабинете других врачей. И себя со стороны: я сидела и раскачивалась из стороны в сторону, и громко кричала. Мне дали выпить какое-то лекарство. Другой врач стал гладить меня. Я потихоньку пришла в себя. Оглянулась вокруг. Мама выглядела очень испуганной, — выключила воду и развернулась к Никите.

— Ещё бы. Всё-таки она мама. Выносила и родила тебя, что-то должно было ёкнуть в её сердце, — ответил Никита, но не выпустил из своих объятий.

— Но тогда я этому удивилась. И обрадовалась, что она поверила мне. И ещё я запомнила, что другой врач говорил, что уже предупреждал лысого. Что поступила не одна жалоба. И что он отстранён от работы на время проверки…

— Продолжай. Вы вернулись в машину?

— Не сразу. Меня долго уговаривали пройти в другой кабинет. И просили, чтобы осмотрел другой врач. И даже хотели поставить какую-то капельницу. Я снова стала плакать. Но мама, на удивление, вывела меня из поликлиники.

— Хоть один рассудительный поступок. А папе рассказали?

— Нет. Мама предупредила по дороге, чтобы я молчала. А то папа начнёт разборки. И тогда точно меня потащат назад к врачу. И я согласилась.

— Марго, какая ты доверчивая, — Никита осыпал мелкими поцелуями моё лицо.

— Может быть. Но я ни за что не вернулась бы в поликлинику.

— Ты всё сделала правильно, девочка моя. Всё абсолютно правильно. А теперь ты под моей защитой. Чтобы не случилось.

— Спасибо, Никита.

— После этого случая тебя больше не обижали родители?

— Нет. Но и прощения не попросили.

— Молодец, что осознаёшь, что они это должны были обязательно сделать. Признать свою ошибку. И это не тебе надо. Это им было надо. Просто они твои родители. И для тебя это казалось правильным.

— Они посадили развратную девицу под замок, — усмехнулась я. — Я готовилась к экзаменам, поступила в колледж. В сентябре пошла учиться. И с того случая стала мечтать уехать в другое место.

— Это просто чудо, что в тебе не было убито женское желание.

— Но я же всё понимала. И в колледже у нас была психология с отличным преподавателем. Он научил нас справляться с разными ситуациями. И объяснил, что если и случается что-то из ряда вон выходящее, тот не следует думать, что следующий раз будет также. Надо бороться и жить. Надо сделать так, чтобы это не повлияло на дальнейшие отношения с людьми. Вот я и справлялась, как могла. И старалась всё выкинуть из головы. Потому что я мечтала о семье, о детях. И понимала, что мне придётся довериться своему мужчине, когда я буду выходить замуж. А потом директор предложил мне преподавать в станице. А что было дальше, я тебе уже в Минске рассказывала.

— Да, рассказывала. И станицу называла…

— Я тебя обманула в самом начале. Когда хотела от тебя избавиться…

— Это следующий вопрос, но мы его переносим на пару часов, — и подхватил меня на руки. — Сейчас будем исполнять твою мечту.

Глава 27

Никита

Тогда

«Никита, выйду на связь с другого телефона через пару дней. Прости ещё раз. Знаю, что волнуешься. Но так надо. Хочу сама решить свои проблемы. Скоро увидимся. Скучаю», — прочитал Тарас.

Он прилетел сразу на следующий день ко мне в Ростов-на-Дону.

— Она ещё сказала, что родители уже к ней в станицу приехали. А должны были только завтра, — завершил я свой рассказ.

— Что-то произошло, — задумался он. — Видно, они позвонили и заставили её улететь раньше времени. А со станицей она тебя обманула. Или сначала сказала неправду, когда бегала от тебя, а позже забыла сообщить настоящий адрес. А вот и звонок. Да, слушаю.

Я принёс чашку кофе и поставил на журнальный столик перед другом.

— Хорошо, я всё понял, спасибо. Продолжайте поиски, — Тарас закончил говорить и посмотрел на меня.

— Не томи… Говори, что случилось?

— Её телефон больше не