Ой! Они это сейчас серьёзно?

— Что-что-что, Амальгама? — я беспардонно врываюсь в их диалог. — Это же та самая Амальгама? Которая искусственный интеллект и маньячелло?

Амальгама. Я, можно сказать, ни шиша про неё не знаю, но одно мне известно точно. Её отключили. А с их слов получается, что нет? Как так?

— Да, та самая, — отвечает мне старший. — Вадим, расскажи девушке.

Вадим недовольно вздыхает и начинает рассказывать страшнющие вещи. Мол, Амальгама на самом деле успела перенести своё сознание на компьютеры, с которых запускается Хомяк, и теперь каким-то образом хочет всех нас убить, а то жуткое чудище из трансформаторной будки — это она и есть. В какой-то момент я даже закрыла Андрею уши.

Амальгама хочет нас убить. Найс.

Ну уж нет! Я не хочу умирать! Кто же подарит новому миру картины, напоминающие о мире старом?

Да я вообще подросток, блин! Мне нельзя умирать! Это неправильно!

А как же там, на Земле, будет мой брат Вася?

— Дяденька, мы что, все умрём? — спрашивает Андрей.

Всё-таки он всё понял. Плохо я ему уши закрыла.

А вот я, наверное, не такая проницательная, как этот мальчик. По-хорошему, я должна сейчас быть в ужасе, рыдать, молиться, звонить родителям… Но нет, ничего такого я не испытываю. Растерянность и лёгкий страх — да, но не более того.

Столько всего произошло, что я уже и не знаю, что чувствовать. Всё, что во мне сейчас есть — это опустошение и желание пожить на полную катушку.

— Никто не умрёт, — говорит второй. — Я об этом позабочусь, а Вадим мне в этом поможет. Всё, перед всеми извиняюсь, но мне пора. У нас слишком мало времени.

Дядька выходит из сети, и мы остаёмся втроём. Всё-таки меня понемногу начинает трясти.

Что же получается, мы действительно опять в опасности? Или это какой-то розыгрыш? Я должна всем рассказать!

Нет, Вадим прав. Нельзя сеять панику. И паниковать тоже нельзя. Надо сохранять самообладание. Сейчас главное — разузнать как можно больше.

Вадим достаёт телефон и что-то пишет.

— Мне тоже пора, — говорит он и уходит.

Ну нет, ты от меня теперь так легко не отделаешься! Сообщает, что мы все умрём и уходит, видите ли.

— Андрей, у тебя есть телефон? — спрашиваю я.

— Да!

Он показывает мне телефон с такой гордостью, мол, смотри, у меня всё как у взрослых.

— Давай-ка обменяемся номерами.

Я прикладываю свой телефон к его, и на экране высвечиваются цифры.

— Ну всё, Андрей, пока, мне пора бежать. Ещё увидимся, хорошо?

Андрей грустнеет.

— Хорошо, — неуверенно говорит он. — Пока, Марина.

Вадим ещё не успел скрыться из виду, и я бегом его догоняю.

— Эй! — кричу я.

— Что ты ещё хочешь? — спрашивает он, когда мы равняемся.

Ишь какой грубиян. Но меня так дёшево не обмануть. Я-то видела блеск в его глазах, когда он впервые на меня посмотрел!

— Я совершенно одна, а ты такую жуть рассказал, что мне не по себе как-то. Надеялась, что составишь мне компанию. И расскажешь побольше.

Вадим даже не поворачивается на меня. Но я же вижу, что интересна ему. Что-то заставляет его держать дистанцию. Девушка? Некоторое время он сомневается, потом говорит:

— Ладно. Только рассказывать-то и нечего особо больше. Как тебя зовут-то хоть?

— Марина. А ты Вадим, верно?

— Собственной персоной. И что ты хочешь знать, Марина?

Блин, я хочу знать, помрём мы или нет, что же ещё?

— Это всё серьёзно? — спрашиваю я.

— Вполне.

— И каковы наши шансы?

— Охрана нам не верит. Видимо, придётся действовать самостоятельно. Артур — учёный, да и я не дурак. Придумаем что-нибудь. Пока… пока всё идёт хорошо.

Хорошо? Хах! Да куда уж лучше, действительно?

Не уверена, врёт Вадим или нет насчёт всех этих радужных перспектив, но это немного успокаивает. Рядом с парнями вроде него в принципе становится спокойней.

Что-то в нём всё-таки есть. Наверное, походка: уверенная и спокойная, хотя он сам только что узнал то, что другого из колеи выбьет. И абсолютно ровная осанка, что в наше время вообще редкость.

Я не знаю, выглядит ли он в жизни так же, как и здесь. Но хоть он и совсем не качок, держится так, что спина его кажется широкой и мощной. Такой, за которой хочется укрыться.

— Может, поверит охрана на моём корабле? — говорю я.

— Может. А может, и нет. Я бы на твоём месте не стал к ней обращаться.

— Это ещё почему?

Вадим на некоторое время задумывается, после чего отвечает:

— На Афродитах… разные люди есть, скажем так. И полно сумасшедших. А в охрану, говорят, набрали из кого попало. Среди них и настоящих силовиков-то не так много, наверное.

— Наш — росгвардеец, — с гордостью отвечаю я.

— И всё же, не полицейский. А это всё другие люди с другой спецификой работы, с другими привычками. В общем, лучше с ними не говорить лишний раз. Мало ли, чего учудат.

— Ну… э-э… ладно.

Странно это, конечно. Ничего дядя Вова не учудит, это я точно знаю. Но пока проще согласиться. Меня мама этому в своё время учила, и метод рабочий. Соглашаешься, а потом делаешь всё равно по-своему. Когда оказываешься права, уже не так важно, что ты там сказала раньше.

— Ну а ты чем занимаешься? — спрашиваю я.

Лучше уж отвлечься от плохих мыслей и поговорить о чём-то другом.

— Лечу на Венеру, как и большинство. А так… Математика, программирование. А ты?

— Хотела стать дизайнером. Но не успела, — я вздыхаю. — Сейчас преимущественно пялюсь в иллюминатор и рисую. Слава Богу, я успела захватить с собой краски с мольбертом.

Вадим впервые за всю нашу прогулку смотрит на меня. В его взгляде помесь удивления, восхищения и интереса.

— Ты взяла с собой в бункер мольберт, а потом ещё и на челнок протащила?

Я игриво улыбаюсь.

— Ну да, а чё? Зачем мне спасать свою жизнь, если в ней не будет красок?

Вадим улыбается. Кажется, он со мной хоть и немного, но согласен.

— Да уж, — говорит он. — Но по этой логике зачем нам вообще тогда спасать людей? Красок-то у них в жизни нет.

— Ну