Я вытащил Козырь Блейза и держал его в опущенной руке чуть впереди, чтобы не было видно с того корабля. Когда Каин уже подходил к борту, под холодной поверхностью карты что-то шевельнулось.

– Кто это? – спросил Блейз.

– Корвин, – ответил я. – Как у тебя дела?

– Мы выиграли битву, но потери большие. Сейчас отдыхаем. Завтра снова в поход. А у тебя как?

– Мы потопили половину флота Каина, но все же проиграли. Он сейчас берет меня на абордаж. Помоги мне уйти.

Блейз протянул руку, наши пальцы встретились, и я упал в его объятия.

– Это уже становится привычкой, – пробормотал я и увидел, что Блейз тоже ранен: зацепило голову, а левая ладонь перевязана.

– Пришлось схватиться не за тот конец сабли, – объяснил он, перехватив мой взгляд. – Болит как проклятая.

Я перевел дух, а потом мы проследовали в его шатер. Блейз открыл бутылку вина и предложил мне хлеба, сыра и вяленого мяса. Сигарет у него все еще было вдоволь, и я с наслаждением выкурил одну, пока военврач обрабатывал мои раны.

У Блейза оставалось сто восемьдесят тысяч солдат. С вершины холма в сумерках лагерь был в точности похож на те бесчисленные военные лагеря, в каких я ранее бывал, простирающийся на многие мили и многие века. Глаза мои затопило туманом, и я оплакивал всех тех, кто, в отличие от владык Амбера, живет лишь краткий миг, в итоге обращаясь в прах, тех многих, кто нашел свой преждевременный конец на полях сражений во всех мирах!

Я вернулся в шатер, и мы с Блейзом прикончили бутылку.

Глава седьмая

В ту ночь разразилась ужасная гроза. Она не прекратилась, когда рассвет с изрядным трудом окрасил тучи в серебро, и продолжалась весь день, пока войско двигалось вперед.

Ползти по раскисшей жиже под ледяным дождем – отвратная штука. Ненавижу грязь. А ведь я тащился по ней долгие века.

Мы искали обходной путь через Тень, где не было бы дождя, но что бы мы ни делали – все впустую.

Мы все равно пробьемся к Амберу, но будем мокрые насквозь, под барабанный грохот грома и стены молний за спиной.

На следующую ночь резко похолодало, и наутро мир окрасился в белое, а флажки и палатки задубели. С серого неба падали рыхлые хлопья, изо рта у меня валил пар.

Обмундирование у наших войск к такой погоде готово не было, разве что маленьким волосатым было все равно, и мы погнали их быстрым маршем, чтобы избежать обморожений. Краснокожие великаны страдали: их родной Аверн холодов не ведал.

В тот день на нас поочередно нападали тигры, белые медведи и волки. Тигр, которого уложил Блейз, имел более четырнадцати футов от носа до кончика хвоста[83].

Мы продолжали идти, даже когда опустилась ночь. Началась оттепель, и Блейз все подгонял уставших воинов, стремясь поскорее выбраться из холодных Теней. Козырь Амбера показывал, что там сейчас осень, теплая и сухая, а мы уже приближались к настоящей Земле.

К полуночи на вторые сутки безостановочного марша мы наконец миновали слякоть и снег с дождем, холодные дожди и теплые дожди и вышли в сухой мир.

Тут же отдали приказ разбить лагерь, выставив утроенные караулы. Учитывая, как устали солдаты, в случае нападения мы стали бы легкой добычей. Но двигаться дальше измотанные войска просто не могли.

Нападение произошло несколько часов спустя, и организовал его Джулиан, судя по описаниям немногих уцелевших. Его егеря обрушились на самые уязвимые части лагеря, обтекая лагерь по периферии и не связываясь с основными силами. Знай я заранее, что это будет Джулиан, я попробовал бы удержать его с помощью Козыря – но узнал я обо всем уже постфактум.

Двух тысяч бойцов нам стоила внезапно обрушившаяся зима. Скольких вырезали люди Джулиана, не знаю.

После этого боя наши войска начали падать духом, но, получив приказ выступать, послушно двинулись дальше.

На следующий день мы без конца попадали в засады. Войско таких размеров, как наше, физически не могло эффективно отражать молниеносные фланговые удары Джулиана. Погибла и часть его людей, но относительно немногие: примерно по одному за десяток наших.

К полудню мы пересекли долину, что тянулась параллельно побережью. Слева от нас, на севере, темнел Арденский лес. Амбер находился прямо впереди. Прохладный ветерок был полон сладковатых ароматов девственной земли, трав и опавшей листвы. До Амбера оставалось миль восемьдесят, и сейчас он казался маревом где-то за горизонтом.

Затем небо закрыли облака, закапал дождичек, даже сверкнуло несколько молний, но потом распогодилось и снова выглянуло солнце, быстро высушив все вокруг.

Через некоторое время потянуло дымом.

А дальше уже и не потянуло, а буквально заволокло все вокруг.

Сквозь дым начали пробиваться языки пламени. Они вздымались и опадали, приближаясь к нам неумолимой поступью, неся жар, а вместе с ним в рядах войска возникла и паника. Раздались крики, колонны смешались, задние налегали на передних…

И мы бросились наутек.

На головы сыпались хлопья пепла, дым стал еще гуще. Мы мчались сломя голову, но огонь приближался – всполохи света и волны жара разили молниями, треск сгорающих деревьев был достойной заменой грому, и вот стены пламени обступили нас справа, и слева, и позади, и деревья вокруг чернели и дымились, листья скручивались и опадали, кустарник и деревья потоньше тоже начали заниматься. Впереди, насколько хватало глаз, нас тоже ждали огни.

Мы помчалсь еще быстрее, опасаясь, что скоро будет значительно хуже.

И не ошиблись.

Большие деревья начали рушиться прямо перед нами. Мы перепрыгивали через стволы, пытались обогнуть их, но не останавливались.

Жар становился совершенно невыносимым, с трудом можно было дышать. Нас обгоняли объятые паникой волки и олени, лисы и зайцы. Они бежали вместе с нами, не страшась близости человека, не замечая своих природных врагов. В дымных небесах кружили стаи жалобно кричащих птиц. Помет их редким дождем падал на головы, но нам было не до того.

Поджечь этот лес, столь же древний, как Арденский, по мне, граничило со святотатством. Но принцем близ трона Амбера сейчас был Эрик, и вскоре он должен был стать королем. Возможно, на его месте я бы тоже не удержался.

Волосы и брови мои были опалены, глотка покрыта копотью, как каминная труба. Скольким суждено сгинуть в огне, мелькнуло у меня в голове.

Семьдесят миль заросшей лесом долины отделяло нас от Амбера, чуть больше тридцати – осталось позади, до самого края леса.

– Блейз! – хрипло окликнул я. – Через