Предстояла немалая работа, помимо самих восхождений каждый день нужно снимать, конспектировать и оперативно отсылать все материалы в специально созданный для этого штаб. Кто ходит в горы, знает, как это бывает трудно: силы на исходе, но ты все равно, словно робот, достаешь камеру, фотоаппарат и ручку. Пишешь, фотографируешь, снимаешь, считая про себя минуты, когда залезешь в спальник и провалишься в глубокий сон.

Первая экспедиция проекта состоялась на Аконкагуа в Южной Америке в феврале того же года. Самый популярный маршрут на вершину называется Normal route, он проходит по северо-западному склону горы. Этот маршрут считается классическим, и по нему следуют большинство восходителей. Мы же решили выбрать иной путь – с другой стороны аргентинского исполина – и подняться по северо-восточному склону, по маршруту, именуемому False Polish Glacier Route[47]. Он был так назван не потому, что некие польские восходители обманчивым путем добрались до вершины. Польские альпинисты действительно штурмовали Аконкагуа в 1934 году, но прямо в лоб, по огромному ледовому склону, ведущему напрямую на вершину. Маршрут Direct Polish Route[48] опасен в первую очередь тем, что большую часть года ледник, покрывающий склон Аконкагуа, представляет собой абсолютно голый лед – весь снег с горы сдувают сильнейшие ветра, приходящие с побережья и превращающиеся на Аконкагуа в настоящие ураганы. Но есть лазейка: этот ледник можно обойти и воссоединиться в штурмовом лагере с классическим маршрутом. По «классике» же происходит и спуск, то есть совершается своеобразный траверс Аконкагуа. Иногда этот маршрут называют «Маршрутом 360 градусов».

Мы так и поступили, выбрав для себя траверс Аконкагуа по «Ложному польскому маршруту». Причем мы поднялись на вершину в марте, в последние дни сезона.

Первое восхождение прошло без особых приключений. За исключением того, что в один из первых дней на горе Макс Шакиров сильно подвернул ногу в базовом лагере. После чего его участие в восхождении было под вопросом, но Макс не сдался так легко и просто. Стоит отметить, что и погодой капризная Аконкагуа не баловала, но нас это не удивило.

Несмотря на то что наша команда состояла их трех человек, в первые дни была притирка команды. Притирка была в основном между мной и Максом. Макса я знала по прежним экспедициям, в том числе и на Аконкагуа. Однако мне все время казалось, что именно в этот раз он делает все очень медленно. Сказывались сроки проекта, я как руководитель все время боялась не уложиться и была слегка на взводе. Но потом я все же заставила себя успокоиться и перестать думать исключительно о времени. С того момента все пошло хорошо.

Второй вершиной была Килиманджаро в Африке по маршруту Умбве – тоже не самому популярному и считающемуся одним из сложнейших на этой горе. На Килиманджаро мы поднялись почти сразу после Аконкагуа, чуть ли не 8 марта. Мы спешили успеть на Эверест, экспедиция на который начинается, как правило, в начале апреля. Следуя логике проекта и изначально возложенной на нас миссии, мы даже собирались делать траверс Эвереста и его Северной вершины Чангзе, однако по времени мы явно не успевали. В итоге мы пошли по «классике» через Северное седло.

На Северном седле у меня началась сильная лихорадка. Меня колотило, поднялась высокая температура. Дрожа всем телом, я забралась в спальник, с ужасом осознав, что заболела. Что будет с проектом? Абрамов заглянул ко мне и сказал: «Все ясно: это у тебя малярия. Ты подхватила ее где-нибудь в Танзании, ведь вы же только что вернулись с Килиманджаро». Стали думать, что делать – будет ли зачтено, если ребята поднимутся без меня, или придется возвращаться еще раз?

Решили дождаться утра. Ночь прошла достаточно тревожно, но мне удалось заснуть. А наутро я сразу почувствовала себя лучше. Малярию как рукой сняло. В общем, Абрамов, конечно, пошутил – это не малярия. С ней бы мне пришлось действительно туго.

На Эверест мы поднялись в составе большой экспедиции Абрамова. В тот год на вершину также поднимался Федор Конюхов в честь своего 20-летнего юбилея первого восхождения на Эверест с юга в 1992 году. Он, как мушкетер из романа Александра Дюма, решил повторить двадцать лет спустя свой подвиг, но уже с северной стороны.

Федор хороший и простой человек. Он буквально меня спас от тибетской собаки, готовой было разорвать меня в клочья. Всегда помогал с грузом, с решением любых житейских проблем, вел себя максимально непринужденно и без претензий. И это несмотря на его возраст и широкую известность – ну уж очень легендарная и необычная личность – Федор Конюхов.

Сразу после Эвереста, толком и не восстановившись, нам предстояло быстро переместиться на Денали (Аляска), куда нас, уже согласно выработанной традиции, опять не захотели пускать американцы. Хотя придраться было не к чему: чисто спортивная группа, никаких коммерческих клиентов, никаких гидов. Но, возможно, американцы еще с давних пор подозревали во мне не только переводчика, но и гида. И это подозрение не давало им покоя. «А вдруг она все же окажется гидом, – размышляли американцы, – что же тогда нам делать?» Чрезмерная ревность к собственной горе была для них выше всех обстоятельств, чужих проектов и рекордов.

Специально для них пришлось создать трехтомник доказательств, что мы делаем спортивный проект, не имеющий никакого отношения к коммерческой деятельности. После въедливого изучения всех документов они смилостивились над нами, однако все равно потребовали пермит на 2000 долларов за производство фото- и видеоматериалов. Мы плюнули, оплатили и поехали – ведь другого выхода не было. Тогда мы жили у Артура Тестова, который вместе с Абрамовым ездил в одну из первых экспедиций на Аляску и в итоге там остался жить. Артур принял нас как старых дорогих друзей и после горы откармливал питательной аляскинской олениной.

Когда мы поднялись в штурмовой лагерь, выяснилось, что мы забыли взять одну горелку, а вторая – «Джетбойл»[49] – сломана. Пришлось восходить всухомятку, воды натопить мы не могли. На Денали мы пошли по «классике» и без капли воды. Так что можно считать, что это было не самое стандартное восхождение.

Оставались цветочки: Эльбрус, Костюшко и относительный цветочек массив Винсона. На Эльбрус мы поднялись в рамках корпоративного выезда обеих компаний, чтобы было веселее. А дальше пик Костюшко – совсем ничего, только добираться долго. Это вылилось в большую поездку по Австралии, а что там