Остались только мы с Майей. Я мгновение помолчал, а потом выдохнул и задал тот самый вопрос.

— Ты же просмотрела его воспоминания?

— Иногда мне кажется, что я знаю тебя как облупленного, — Майя смерила меня взглядом. — А потом ты выкидываешь такое, что, кажется, передо мной новый человек. И с каких пор ты стал так жалеть котят?

— Наверно, с того момента, как впервые их так назвал, — ответил я. — Впрочем, не пытайся казаться строгой больше, чем есть. Ты ведь и сама могла попросить Обжору рассказать все о его смерти, но не стала.

— Он назвал меня мамой, — пожала плечами Майя, а я улыбнулся и потом сжал ее в объятиях. Как и я свою жену, так и она, несмотря на все время, проведенное вместе, продолжает меня удивлять. В хорошем смысле этого слова… А что это значит? Что мы растем и что нам никогда не будет скучно вместе.

Я открыл разум, и Майя показала мне последние секунды жизни Обжоры. Появление ящера, осознание его силы, страх, решимость, а еще ощущение чужого взгляда. От самого котенка Майя это скрыла, а вот мы сами внимательно изучили все его эмоции и наблюдения, даже подсознательные. Увы, ничего, что могло бы объяснить, почему Обжора что-то заметил, а Том Пау нет, мы так и не смогли.

— Давай еще раз, — поморщился я и запустил считанные уже мной воспоминания главного следователя.

Мы видели две почти одинаковые картинки мира. С точки зрения цветов, звуков, ощущений и запахов. Только у Обжоры на это накладывался еще и чужой взгляд, а у Тома нет.

— В чем между ними разница? — спросил я вслух.

У Майи тоже не было ответа. Возможно, это и к лучшему. Она еще не восстановилась до конца, чтобы мы с ходу ввязывались в серьезные приключения, а так будет повод вернуться и подождать новостей из Араха. Я уже почти предложил открыть портал в Каррию, когда небо Сирена полыхнуло фиолетовым: словно молния, только прогулявшаяся через другой конец спектра. Верный знак сработавшего перехода между мирами.

— Исход кого-то очень могущественного, — Майя смотрела в ту же сторону, что и я.

— Не человека, — я смотрел на возмущенное небо. Словно у него украли что-то ценное. — Это разрушаются алтари, и их сила…

— Она не остается тут, ее кто-то забирает себе, — теперь Майя посмотрела на меня. — Нам надо туда.

Я прекрасно понял, что именно она предложила. Сирен — это мир Бо. Фиолетовые молнии — знак того, что он теряет силу, вернее, зная толстяка, я бы сказал, что скорее отдает, меняя на что-то более важное для него. Учитывая войну Карика с Атоном и то, на чьей стороне сражается Бо, как бы это не закончилось чем-то опасным.

— Тебе надо отдыхать, — тем не менее, я собирался отказать Майе. — Карик сражается уже год. За это время его враги не раз и не два пытались провернуть самые разные комбинации, и каждый раз он справлялся. Справится и сейчас.

— Там Кейси.

— Там много наших друзей. Но если мы хотим на самом деле это закончить, то нужно не размахивать мечами или стихиями. Дело ведь не в победе в одной конкретной битве.

— Пока есть ради чего, война будет продолжаться.

— Именно. Так что сейчас надо, чтобы ты отдохнула, собралась с силами и смогла как можно быстрее принять кровь Хашама.

— Ты прав, — Майя вздохнула, а потом, хитро улыбнувшись, продолжила. — Тогда не будем сражаться. Просто заглянем к Карику, убедимся, что там не происходит что-то совсем уж невероятное, и вернемся домой.

Я помолчал несколько секунд, но потом подумал, что действительно давно не бывал на передовой. Проведать Карика будет совсем не лишним, тем более что и боевым отрядам черных не помешает увидеть своего лидера.

— Ненадолго, — подчеркнул я и открыл проход.

Сейчас основная линия фронта пролегала в мире Поссум. После войны с Атоном он достался Смерти, и по воле Старухи, не очень жалующей живых слуг, на когда-то зеленом шарике началось запустение. Живые либо погибли, либо ушли к соседям, леса превратились в болота, где перегнивали бывшие зеленые джунгли, а поля и равнины под воздействием серой стихии стерлись до горной породы, почерневшей от плесени и пожаров.

Полгода назад здесь, как и в сотнях других миров, начали сталкиваться передовые отряды двух демиургов. Где-то отступал Атон, где-то Карик, где-то они оба стояли насмерть. Я в свое время пытался понять, почему в один момент все больше отрядов начали стягиваться именно сюда… Карик считал, что это просто закон. Все битвы демиургов или великой троицы заканчиваются именно так: находится место, где, как им кажется, никто не имеет преимущества, а потом каждая из сторон начинает накачивать его войсками, чтобы сокрушить противника в одном решительном сражении. Впрочем, эта самая решительность не мешала некоторым схваткам идти даже не годы, а десятки лет. Лично мне это казалось слишком простым объяснением. Я попытался проверить, не стал ли выбор Поссума чьей-то игрой, но нет. Все нити, что проверял и я сам, и мои следователи, так ни к чему и не привели. Либо это действительно была случайность, либо на этот раз Атон сумел скрыть свои следы слишком хорошо…

Выйдя из портала и в очередной раз окинув взглядом этот мертвый мир, я задумался, не мог ли бывший демиург использовать в своей игре невидимок. Если бы я сам оказался на его месте и имел подобные возможности, сумел бы заманить врага в ловушку так, чтобы тот ничего не понял? На первый взгляд, в голове не появилось никаких значимых мыслей, но и думал я над этой задачей всего пару мгновений.

— Карик приглашает вас в свою ставку, — перед нами с Майей появился незнакомый дух Жизни. Сильная печать короля башни у него на лбу, почти выжигающая собственные мысли и не дающая даже подумать о предательстве, выдавала личного адъютанта демиурга.

— Мы идем, — я открыл еще один портал.

Кстати, введенная лично мной мера безопасности. Все, кто перемещался напрямую на сияние силы Карика, по умолчанию считались врагами. Для друзей же держались постоянно меняющиеся точки за линией фронта, из которых можно было попасть в ставку после небольшой проверки. Мелочь, но из сотен таких мелких кирпичиков и складывается система безопасности.

Вы вышли