— Это не тебе, — я поймал оба щупальца, когда паразит на ходу попробовал выхватить мою жемчужину.

— Муары-муару! — слизняк завыл раза в три громче, чем раньше.

— Нет, — я покачал головой.

— Муар? — кажется, паразит решил договориться. Он больше не рвался, а просто указывал на жемчужину.

— Нет.

— Муар! Муар! — он попытался мне что-то объяснить. Наверно, насколько важно ему перекусить столь вкусной и полезной штукой. Вот только отказываться от возможностей, которые дает жемчужина, я не собирался. И плевать на защиту — главное, с ее помощью я смогу вычислять потомков и предков Хашама, и что-то мне подсказывает, что это будет очень полезно.

— У меня другое предложение, — я говорил и одновременно транслировал свои мысли в голову слизняка в виде картинок. Так ему было проще понять меня и, главное, сделать это правильно.

— Муар? — в голосе маленького паразита были только боль и безнадега.

— Принюхайся, — я мысленно напомнил ему сожранную гору железа, а потом показал сотни таких гор, спрятанных в этом мире.

Слизняк недоверчиво посмотрел на меня, поднял вверх свои щупальца, словно ловя дуновения ветра, а потом резко попытался куда-то рвануть. Пришлось даже использовать силу, чтобы его остановить. Сначала инструктаж и только потом — развлечения.

— Муар! Муару! — слизняк подпрыгивал на месте.

— Одна десятая, — я показал паразиту картинку, где он находит десять гор карвы. Девять оставляет мне, помечая их кусочком нашей изнанки для открытия портала, а одну забирает себе. Как награду. Можно было дать и меньше, но мне хотелось посмотреть, как будет расти мой необычный питомец и какие способности у него будут открываться в процессе. Мелькнула мысль, что это может быть не очень безопасно. Но я помнил, что смог одолеть его взрослую копию, которая копила силы тысячи лет, так что, как бы могуч и велик ни стал мой малыш, и с его переходным возрастом мы тоже справимся.

— Муар? — слизняк вернул мне мысленную картинку, где каждому из нас доставалось по пять гор карвы.

— Одна двадцатая, — я уменьшил долю малыша, а потом открыл проход обратно в изнанку, как бы предлагая вернуться.

— Муару! Муару! — слизняк затряс щупальцами и вернулся к изначальной картинке. Одна десятая.

— Нет, — я покачал головой. — Раз ты начал спорить, то возвратов назад не будет. Одна двадцатая, и чтобы получить больше, тебе придется это заслужить.

Я ждал ответа.

— Муары, — грустно кивнул слизняк, показав картинку с двадцатью горками.

— Вот и договорились, — я убрал преграду на пути маленького паразита. — Не подведи меня. Вечером свяжусь с тобой, так что приготовься показывать первые результаты.

Слизняк еще раз махнул щупальцами, а потом вбурился в землю и, словно акула по мелководью, рванул вперед, разгоняя во все стороны песчаные волны. Я невольно улыбнулся, глядя на его энтузиазм. Если честно, мне были не столько важны окаменевшие стихии убийц Хашама, сколько я радовался, что угасающее рядом со мной живое существо наконец-то смогло найти для себя смысл существования.

— А теперь все-таки проверим Обжору, — я снова открыл портал, ведущий в Сирен, где должен был находиться алтарь моего котенка.

Проход между мирами прошел так же легко, как и обычно. Червоточина междумирья, еле заметная вспышка на границе обычного пространства… В этот самый момент я активировал три Шага Смерти, переходя в Кровавые поля и возвращаясь чуть в стороне от точки выхода. Все-таки Сирен был не просто миром Обмана, но еще и местом, где когда-то Бо построил свою резиденцию. После того, как присоединился к Атону, он давно там не появлялся, но все равно просто так мне не хотелось бы посещать место, где мой старый друг и враг мог оставить ловушки или даже просто маячки для отслеживания непрошенных гостей.

Я вышел, выпуская во все стороны стихии, проверяя пространство вокруг и с помощью силы, и с помощью поиска истины. Чисто. Мертвый мир Обмана не хранил в себе следов чужой силы, и это внушало надежду. Я открыл еще один переход, на этот раз к точке, где стоял подаренный Обжоре алтарь. Переходы внутри мира идут чуть медленнее, так что на этот раз мне пришлось подождать почти минуту, прежде чем в лицо ударил свежий ветер. Я стоял на краю обрыва, где-то внизу плескались волны, а на вершине небольшого холма стояла полуразрушенная часовенка. Не знаю, какому богу посвящали ее жители этого мира когда-то, но какое-то время она служила убежищем для одного из моих алтарей.

Служила… Удар ящера-стража все-таки оказался достаточно силен, чтобы не просто убить Обжору, но и разрушить его алтарь. До основания. Грустно. Я поднялся к часовне, рядом с которой горела только одна живая точка.

— Спасибо, Том, — кивнул я сидящему на земле главе своих следователей. — Спасибо, что попытался спасти моего котенка.

— Я… — Том Пау поднял взгляд, и в его глазах горел непонятный огонь. Решимость, злость, желание изменить этот несправедливый мир. Сколько раз я такое видел. — Это я должен был умереть. А Обжора прикрыл меня. Представляешь, я замешкался, когда страж скопировал мои силы, а он оттолкнул меня в сторону. У него была улыбка на лице, когда он умирал. Словно он напоследок смог понять что-то важное. А я… Я даже не смог отомстить. Понял, что не справлюсь, и единственное на что хватило решимости — это отправиться сюда. Попробовать помочь, если будет шанс. Но он погиб сразу. Прости, Кот…

Кулаки Тома сжались, прочертив по земле полоски от пальцев. Под ногти забилась грязь, словно передо мной сидел не бог, а самый обычный человек. Впрочем, а есть ли разница?

— Прости, что я застрял тут, что не вернулся, чтобы доложить. Наверно, я не подхожу для своей должности, и кто-то более опытный… Ники Пор, Асуколус… Я же знаю, многие просились у тебя на место лидера черных, но ты почему-то всем им отказывал.

— Возможно, я говорил им нет, потому что знал: они не могут вот так вот сожалеть об ошибках. А знаешь, чем отличается хороший человек от плохого?

— Я не человек, — растерялся Том.

— Хорошие люди умеют сопереживать другим, — я проигнорировал возражение черного. — Вот и вся разница. И те, и другие могут творить что угодно. Вот только одни оправдают себя в любой подлости, которая только