этом большинство богов в окружении Кейси посматривали на чужака с уважением и даже одобрением. Тот, почувствовав эту поддержку, выбрался на открытое место и уже с вызовом посмотрел на меня.

— Меня зовут не это, а Усайя! — усмехнулся он.

— Враг? — просто уточнил я.

— Да, — все так же с вызовом ответил он.

— Тогда… — никто не заметил, как во время разговора я открыл четыре крошечных провала в изнанке Тьмы. Даже Кейси, которая использовала истинный Свет, но не его противоположность…

А дальше было еще проще — закинуть к чужаку точки Обмана, а теперь, когда пришел момент, соединить их линиями в тюрьму-пирамиду. Что бы этот Усайя ни делал в отряде Кейси, какие бы ни были у них договоренности, продолжать этот разговор я буду только когда он не сможет сотворить какую-нибудь подлость.

— Отец! — глаза Кейси недовольно блеснули. — Как ты можешь кого-то арестовывать в моем отряде? Или ты забыл одно из главных правил Карика? Слуги каждого из нас отвечают только перед своим командиром, он несет за них ответственность, и никто больше.

Я поморщился, подумав, что это правило современных эффективных менеджеров заодно очень похоже на феодальную пирамиду власти. Наверно, не самое лестное сравнение.

— Ты кое-что упускаешь в своей картине мира, — ответил я дочери. — Ответственность работает только если доверие к лидеру больше, чем потенциальные проблемы, которые может принести его подчиненный.

— Ты! — кажется, Кейси пришла в еще большую ярость. И хорошо, порой именно она помогает выжечь внутри все лишнее. Главное, успеть вовремя взять себя в руки.

— Да, я только что поставил под сомнение твое право принимать такие решения. Перед всеми твоими подчиненными… — сам я говорил совершенно спокойно. — Некрасиво? Конечно. Но теперь тебе надо всего лишь рассказать, почему ты допустила чужого в свой отряд. И если я признаю твою правоту, то заодно извинюсь за оказанное недоверие.

Я не стал добавлять, что есть еще один вариант развития ситуации, когда Кейси бросит мне вызов в открытую. Силой тем самым отказываясь признать мое решение. Но, кажется, до такого мы пока еще не дошли.

— Что ж, я расскажу, — Кейси говорила медленно и зло, а рядом с ней появилось такое знакомое сияние силы Жизни. Кажется, моя дочка мысленно позвала на помощь Карика. То есть готова говорить, но не отказывается и от открытого бунта. Эх, все-таки давно я тут не был! Как быстро все пошло вразнос.

Я поднял брови, предлагая Кейси продолжать. В воздухе сверкали искры сталкивающихся стихий. Мы не призывали их в открытую, но сама наша воля уже была неотделима от прилагающейся к ней силы.

— Итак, Усайя пришел ко мне. Хочу отметить — лично и без всяких договоренностей, рискуя жизнью и свободой. Он пришел и попросил разрешения остаться в нашем отряде и рассказывать моим бойцам о том, чего хочет добиться Атон. О его целях и планах.

Я молчал. Где еще было бы возможно такое, чтобы вражеский командир пустил к себе в войска чужого комиссара? Наверно, только там, где во главе стоит проживший тысячи лет, но все еще ребенок, который верит в то, что мир должен быть справедливым. Но не буду спешить…

— Он попросил, а ты?

— Я поговорила с Кариком, и мы решили, что не надо запрещать чужие голоса. Пусть наши воины слышат и знают о чужих планах. Пусть сравнивают с тем, чего хотим мы, и пусть делают выводы. Мы не боимся этого, потому что правда на нашей стороне!

— На вашей стороне не только правда, — я грустно улыбнулся. — На вашей стороне еще и реальность, в которую вы превращаете свои мечты.

— Вот! — воскликнула Кейси. Ей на мгновение показалось, что я принимаю ее сторону.

— А на стороне вашего врага только слова, — я продолжал. — И как ты думаешь, что будет красивее? Мечты, которые можно расписывать, как угодно, или же реальность, где даже самая красивая идея не может воплотиться без недостатков?

— Ты так говоришь, потому что не веришь, что мы с Кариком и наши боги сможем увидеть разницу? Думаешь, мы настолько глупы? — слова Кейси звучали так знакомо.

— Вы не глупы, но не стоит недооценивать силу слова, — я покачал головой. — Сказанная сотни раз ложь начинает казаться такой привычной и родной, что порой между ней и правдой люди выберут то, что считают своим.

— Мы не люди!

— А в чем разница? Стихии, вечная жизнь, алтари — что из этого мешает вам ошибаться и совершать глупости? Лучше посмотри по сторонам! Посмотри на свой отряд — кто вокруг тебя собрался?

— Хочешь сказать, что мои воины слишком молоды, чтобы принимать серьезные решения? — Кейси обвела взглядом своих приближенных, и большинство из них действительно были младшими в своих семьях и родах. — Что мы услышим чужие идеи и сразу бросимся им следовать?

— Поверьте, взрослые боги в этом плане ничуть не лучше. Если их зацепить, они готовы творить глупости похлеще своих потомков. Но проблема в другом. Вы действительно молоды, а это время, когда мир кажется несправедливым, когда проблемы ярче, когда шкура еще не успела загрубеть, и тогда чужие идеи могут показаться не просто мнением со стороны, а тем самым способом справиться со всем одним махом, разрубить узел. Вот и все… Вы как дрова, облитые бензином, а враг на то и враг, что был бы идиотом, если бы не попытался вас поджечь. Он будет говорить, предлагая свой путь, и кто-то выберет его, не потому что согласен, а чтобы не идти вместе со всеми. Чтобы быть особенным. Вот только уникальными нас делает умение мыслить, умение выбрать свой путь именно своим разумом, а не готовность бросаться на красиво нарисованную альтернативу. И вот я хочу спросить: ты уверена, что сама и все твои люди в случае чего сделаете именно свой выбор?

— Мы не люди… — фыркнула Кейси. — И ты слишком много говоришь, папа, а мы в отличие от тебя еще и делаем. Мы не сражаемся за старые знамена, мы готовы создать свои! Сами, понимаешь ты это или нет!

Кейси поддержали довольные крики и наглая усмешка Усайи. Проклятье, вот вроде бы уже столько успел повидать, но чуть не допустил ошибку. Подумал, что слова могут помочь, когда именно их от тебя и ждут.