Дуэйн хочет меня не меньше, чем я его; это было очевидно. Не менее очевидным было и то, что у нас сложился определенный паттерн: Дуэйн не доводит дело до логического конца – ни в городском клубе, ни в кладовке автомастерской, ни здесь, на берегу озера, – из благородства или каких-то родственных благородству соображений.

Натянув кофту, я испустила новый вздох, проникшись странностью ситуации. Когда мои прежние бойфренды пытались торопить события, я с ними расставалась. Но с Дуэйном мне показалось, что, может быть, это я бегу впереди паровоза. Я не желала его торопить – при мысли о том, что я его принуждаю, становилось противно. Надо, чтобы ни один из нас не обгонял другого.

– Ты сирена, которой не нужно петь.

Я обернулась – слова Дуэйна прервали музыку в моей голове. Он уже повернулся и смотрел на меня, скрестив руки на скульптурной голой груди. Выражение лица свидетельствовало о том, что он недоволен – собой, мной или ситуацией в целом.

Я улыбнулась, стараясь выразить сожаление за свою настойчивость – и надежду, что свидание еще не закончено:

– Это ты пытаешься сказать, что я слишком сексуальна для пикника?

Дуэйн фыркнул, но тут же снова стал серьезным. В сосредоточенном взгляде появилась убежденная искренность:

– Джессика, мне важно все сделать правильно.

Я кивнула, повернулась к нему и встала в такую же позу:

– Я это уже поняла, когда ты пришел с цветами для моей мамы.

Его грудь поднялась и опала, прежде чем Дуэйн продолжил, сделав в мою сторону несколько осторожных шажков:

– Мне кажется, мы подходим друг другу…

– Да, ты это уже говорил.

Во мне стремительно рос страх – я испугалась этого разговора.

– Но ты правильно сказала в машине – мы друг друга не знаем, ну, теперешних, взрослых.

– Поняла, – быстро выдавила я, потому что действительно поняла.

И все же…

Но Дуэйн тихо закончил:

– Я хочу тебя узнать.

Я хочу тебя узнать.

Я нервно заморгала, уставившись на него.

Эти слова пробились через некую стену вокруг моего разума и сердца, о существовании которой я и не подозревала. Дуэйн остановился передо мной, не опуская скрещенных рук, взгляд блуждал по моему лицу, и в глазах читалось уважение – и надежда. Он как-то расстроенно добавил:

– А еще я хочу, чтобы и ты меня узнала.

Именно это негромкое признание и расставило все по своим местам. Я поняла, что вела себя эгоистично. Но во мне поднялись противоречивые эмоции: теперь уже Дуэйн навязывал решение, перейдя границы самосохранения, которые я тайно установила. Я собиралась ему признаться… но, черт бы все побрал, не хотела этого делать. Не хватало, чтобы наша общая история закончилась, так и не начавшись.

У меня были планы накопить денег, набраться преподавательского опыта и уехать из Грин-Вэллей. Намерения Дуэйна и мои неожиданные чувства в эти планы не входили. Его намерение поухаживать за мной тоже, равно как и свадьба, и дом с белым штакетником.

Наверное, я вздрогнула или даже дернулась, потому что Дуэйн выпрямился, и, хотя он не двинулся с места, я почувствовала, как он отдалился. Я поняла – он неправильно истолковал мою реакцию, поэтому не раздумывая шагнула к нему и взяла за локоть, умоляюще посмотрев в его глаза.

– Прости, – сказала я, сокрушенно покачав головой. Я должна была открыться еще в среду, когда Дуэйн пригласил меня на свидание. – Прости, ты прав. Ты совершенно прав, а я… Не знаю, как об этом говорить, не высказавшись начистоту, поэтому слушай. Я вернулась не насовсем. Я поселилась у родителей и пошла преподавать в школу временно, максимум – пару лет, чтобы выплатить взятый на образование кредит и скопить немного денег. Я не готова осесть в Грин-Вэллей. Может, я никогда не буду к этому готова. Я хочу увидеть новые места, получить новые впечатления. У меня с детства тяга к перемене мест. Будь у меня средства, завтра бы уехала! Я думала… Короче, я, наверное, толком не подумала. Просто ты мне очень нравишься, и… – Я не договорила – голос оборвался.

В начале моей речи зрачки Дуэйна сперва расширились, потом сузились, внутреннее сияние потускнело, выцвело и сменилось таким жестким разочарованием, что у меня сжалось сердце. На лице проступило угрюмое понимание, сменившееся горьким отчуждением.

Впервые я пожалела, что я – это я. Мне бы жить в Грин-Вэллей и радоваться судьбе учительницы маленькой школы, жены, матери, полноправного члена общества. Но я не этого хочу, я другая.

Я не питала иллюзий, что мечу высоко: высоко я не метила. Я просто мечтала о другом. Я выбрала такую профессию, потому что учителя математики нужны везде. Я жаждала свободы, не желая привязываться к вещам, которые незаметно завладевают человеком. Я хотела увидеть мир.

Дуэйн медленно кивнул, опустил глаза, отвернулся и побрел к одеялу. Он натянул майку, но не стал возиться с рубашкой и затолкал ее в рюкзак. Я не знала, что делать, не представляла, о чем он думает, и просто стояла у поваленной ели в ожидании какого-то знака.

Здоровый эгоизм подсказывал – зря я сказала Дуэйну правду. В конце концов, мне здесь жить еще два или даже три года. Никто не понимает моего желания увидеть мир, с какой стати Дуэйн окажется другим? В нашей семье я всегда была белой вороной и давно научилась скрывать от родителей определенные стороны своей натуры и сумасбродные инстинкты.

Мы с Дуэйном прекрасно могли бы встречаться и дальше: я – зная, что все это временно, а он – в надежде, что наши отношения придут к чему-то серьезному. Я могла бы помалкивать, жонглируя в голове своими планами.

А поднакопив денег, я могла бы все закончить. Черт, может, мы вообще разбежимся еще раньше! Может, мы не созданы друг для друга. Может, нас хватило бы на несколько недель или месяцев!

Нет.

Я услышала это «нет» так внятно, будто кто-то произнес его над ухом. Я чувствовала, что Дуэйн прав – мы действительно подходим друг другу. Скрывать свои мечты – все равно что скрывать себя, и по отношению к нему это было бы свинством.

Одно дело – притворяться перед родителями, которые давно привыкли к моим закидонам и считают, что тяга к перемене мест у меня пройдет.

И совсем другое – скрывать себя от Дуэйна. Он такого не заслужил.

Наконец он поднял глаза, и я опечалилась – хоть и не удивилась – оттого, что он совершенно замкнулся.

– Ты голодна? – безэмоционально спросил он, указав на чашки и глубокие тарелки. – А то я есть хочу.

Я попыталась извиниться взглядом и через силу выдавила:

– Да.

Он кивнул, опустился на колени и жестом пригласил меня присесть на одеяло.

– Тогда давай поедим.