подниматься, и Шми бросила в сторону чужестранца вопрошающий взгляд.

– Все в порядке, – уверил ее Квай-Гон, легко прикоснувшись к плечу.

Падме с сомнением покачала головой.

– Вы, джедаи, слишком беспечны, – тихо проронила она. – Королева…

– Юная барышня, королева доверяет моему чутью, – невозмутимо оборвал ее Квай-Гон, так чтобы слышала только она. – Вам, пожалуй, следует брать с нее пример.

Девушка яростно уставилась на него:

– Вы слишком много о себе вообразили.

Платформа завершила подъем, и все переключили внимание на гонщиков. Энергоцепи включились, между парными пластинами сомкнулись электромагнитные дуги, сцепив каждый болид в единое целое с его двигателями. Затем ожили и сами двигатели. Их отрывистый грохот и гудение поначалу слились с ревом толпы, но потом перекрыли и его. Знаменосцы и механики со всех ног бежали прочь, освобождая стартовую линию под арочным проемом. Над головой гонщиков горел красный прожектор. В ожидании зеленого пилоты газовали, не в силах дотерпеть до стартового сигнала. Массивные кожухи двигателей тряслись так яростно, что кабели, соединявшие их с кабинами, готовы были вырваться из креплений.

Джа-Джа Бинкс, стоявший под боком у Квай-Гона, драматично закатил глаза.

– Моя не смотри. Тама закрутись кутерьма.

Хоть мастер-джедай и не произнес этого вслух, но в глубине души был всецело согласен. «Соберись, Энакин Скайуокер, – мысленно подбадривал его Квай-Гон. – Сосредоточься».

Прожектор на старте поменял свет на зеленый, сигнализируя о начале заезда.

13

Как только зажглись зеленые огни, Энакин Скайуокер до упора двинул рычаги, врубив «Радон-Ульцеры» на максимальную мощность. Огромные ракетные двигатели взбрыкнули, зарычали, как пойманный зверь, и заглохли.

Мальчик весь похолодел. Другие болиды снялись с места, утопив стартовую площадку в реве и грохоте. Песок взмыл фонтанами в небо и заклубился в воздухе. Секунду спустя на старте остались только двое – Энакин и еще один незадачливый гонщик, Бен Квадинарос, на своем четырехтурбинном болиде.

Энакин лихорадочно соображал. Он подал слишком много топлива на непрогретые двигатели. Машина в это время не двигалась, поэтому снятые с космического корабля «Радон-Ульцеры» не выдержали нагрузки. Он вернул рычаги в начальное положение. Потом потянул на себя бегунок системы подачи топлива и продул баки. Глубоко вздохнув, снова включил зажигание. Стартеры завелись, и «Радон-Ульцеры» ожили с грохочущим кашлем. Несмотря на жгучее нетерпение, на этот раз Энакин осторожно подал топливо и мягко сдвинул рычаги. Двигатели рванули вперед, увлекая за собой болид и его пилота.

Энакин с головой ушел в погоню. Сейчас он думал только о противниках, которые успели превратиться в точки на горизонте. Он несся над плоскогорьем. Вой двигателей нарастал, и ландшафт внизу был уже едва различим. Начальный участок трассы казался достаточно ровным, и он еще немного подвинул рычаги. Скорость росла так быстро, что мир вокруг превратился в размытое пятно в солнечных бликах.

На горизонте показались первые скалы – причудливые каменные останцы. Теперь уже можно было разглядеть другие машины – звездочки из блестящего металла, пламя и дым, извергающиеся из турбин. «Радон-Ульцеры» оглушительно ревели. Энакин знал, что на открытой равнине другим двигателям с ними не тягаться, и стремительно нагонял соперников.

Его захлестнул восторг, когда он поравнялся с замыкавшими гонку.

Мальчик чуть сбавил скорость, чтобы оставить пространство для маневра. Двоих он обошел, будто стоячих, – одного слева, другого справа, хотя расстояние между болидами было минимальным. Вырвавшись на простор, юный пилот снова увеличил тягу, и перегрузка вжала его в кресло. Следующим был Газгано, многорукий зексто с планеты Тройкен. Мальчик начал теснить его болид и приготовился идти на обгон. Приближался Арочный каньон, и Энакину вовсе не хотелось сидеть у кого-то на хвосте, поскольку лавировать в ущелье и без того было непросто. Сделав осторожный маневр, он решил обойти соперника справа. Но Газгано заметил его и тут же подрезал. Энакин подождал и зашел слева – снова с тем же успехом. Так они и кружили, как два крайт-дракона, увязавшиеся за одной вомп-крысой.

Впереди утес обрывался, и за его изрезанным краем отрывалось широкое плоское плато. Энакин притормозил, сделав вид, что собирается камнем рухнуть вниз. Трюк удался – зексто оглянулся, отметил, где мальчишка, тоже затормозил и спикировал вниз первым. В этот момент Энакин до упора выжал рычаги, и его болид с бешеным ускорением перемахнул по дуге через голову Газгано, оставив его далеко позади.

Энакин с безупречной точностью нырнул в узкое устье каньона, будто в игольное ушко, и над ним замелькали прохладные тени величественной каменной анфилады. «Радон-Ульцеры» беспокойно гудели, но энергоцепь удерживала их вместе. Натяжение стилтоновских кабелей, соединявших болид с турбинами, позволяло проходить крутые виражи гладко и без рывков. Энакин передвигал рычаги отточенными движениями, при этом мысленно предвидя каждый поворот, каждый выступ, подъем и спуск. Все было так ясно и просто, словно лежало перед ним как на ладони.

Он миновал каньон и снова вырвался на простор. Опередив остальных гонщиков, за первое место сражались Махоник и Себульба. Знаменитые крестообразные двигатели дага бросали машину из стороны в сторону, но изящный болид Махоника мягко ускользал от его атак. Тогда Себульба ускорился и резко вильнул влево, норовя боднуть соперника. Махоник среагировал инстинктивно, тоже вильнув влево… и разбился о скалу. Его болид исчез в столбе пламени и черного дыма.

Следующим вознамерился попытать счастья Зелбри – он решил перемахнуть через Себульбу, как Энакин только что поступил с Газгано. Но даг быстро понял, что затеял противник, и пресек его попытку. Зелбри вильнул влево и занял позицию чуть позади, не сбавляя скорости. Себульба подпустил его поближе и даже дал поравняться, а потом нажал кнопку на приборной панели. На левой турбине его болида открылась дополнительная отдушина, из которой вбок полыхнул язык пламени, обдав двигатель Зелбри. Металлическая обшивка моментально прогорела, словно была сделана из флимсипласта. Зелбри судорожно попытался увернуться, но было слишком поздно – огонь добрался до топлива. Поврежденный двигатель взорвался, а кабина вместе со второй турбиной воткнулась в скалу и разлетелась на части. Себульбу эти аварии мало печалили – главное, что теперь он был единственным лидером гонки.

Зрители, заполнившие трибуны арены и платформы, разбросанные вдоль гоночной трассы, наблюдали за происходящим на портативных мониторах. Съемку вели парящие в воздухе голокамеры. Из обзорной кабины за мероприятием следил двухголовый комментатор: обе его головы беспрестанно балагурили, освещая гонку. Квай-Гон и его спутницы не отрывались от экрана, но Энакина нигде не было видно. Два голоса комментатора то набирали силу, то стихали, и эти продуманные перепады подогревали и без того бушующую толпу.

Рыцарь разглядывал пустыню, высматривая движение. Справа его постоянно задевал локтями