В этом смысле симптоматично, что когда в июне 1950 года разразился первый кризис того времени и Трумэн созвал СНБ, Хилленкеттер не присутствовал на этой встрече. Еще до того, как Северная Корея начала войну, ЦРУ несколько раз выступало с предупреждениями по этому поводу, однако доклады его не были достаточно выразительны, чтобы обратить на себя должное внимание СНБ. ЦРУ подверглось критике, отчасти несправедливой, за то, что не сумело предвидеть вспышку военных действий в Азии, и чуть ли не вся верховная администрация вдруг пришла к выводу о необходимости неких крутых мер против ЦРУ. Но тут разразилась корейская война, дав разведке возможность, как и в предыдущую войну, отлично зарекомендовать себя в сфере сбора разведданных и их анализа.

Реформы Беделла Смита: 1950–1953 гг.

Обрушившаяся на ЦРУ очередная волна реформ погрузила его на добрый год во всяческую суматоху, зато конструктивные результаты реформ начали сказываться сразу. В качестве первого шага кое-что сделало УДО — в ответ на возникшие в результате корейской войны требования: был создан центр исследований и оценки информации из всех источников, где данные разведки средствами связи (все еще наиболее значительный источник информации — особенно о советской экономике и военном потенциале) всесторонне изучались аналитиками с привлечением данных из других источников.

Новый штат аналитиков в УДО поломал барьеры, отделяющие результаты трудов разведки средствами связи от других отделов ЦРУ (то, что так никогда и не совершено было УСС) Однако, когда я только начал работать в ЦРУ в 1949 году, двери, ведущие в отдел разведки средствами связи, всегда были на замке. Аналитики, которым необходимо было периодически навешать этот отдел, дабы быть в курсе новостей, должны были получить на то специальное разрешение. Доступ к материалам перехвата все еще был делом очень трудным, что было следствием уважения к взглядам сотрудников военных служб, отражающим опыт времен второй мировой войны, когда эти данные были доступны лишь верховному командованию и наиболее высоким правительственным чинам. Контрразведка была, конечно, за сохранение этой системы, но более прогрессивный подход требовал перемен. Ответственным за обращение с данными перехвата был бывший офицер военно-морской разведки средствами связи Найт Макмахан. Несмотря на архаическую систему ограничений, он делал все возможное, чтобы столь богатый информацией источник не пребывал втуне.

Войска ООН в Корее

С началом военных действий в Корее потребность в более полных разведданных и в быстром их получении возросла, в связи с чем УДО пустилось в заговорщицкую деятельность, дабы получить большее число допусков, отвоевать более просторные офисы и обзавестись штатом, способным получать информацию из всех источников.

Было решено, что я возглавлю новый штат аналитиков в некоем центре; однако план наш только-только начал осуществляться, как грянуло время упомянутых мною ранее реформ. Тем не менее выработанный нами принцип возобладал — с тех пор одной из особенностей (весьма предусмотрительной, надо отметить) работы исследователей и аналитиков ЦРУ стало то, что каждое значительное подразделение получило допуск ко всем источникам и располагало центром, где они хранились. Этот шаг был самым важным из числа мер, гарантирующих, что перегородки, отделявшие разведку средствами связи от других разведотделов, в этот раз не станут одной из причин катастрофы, подобной катастрофе в Перл-Харборе.

Но самой большой удачей для ЦРУ тех лет стало явление генерала Уолтера Беделла (Битла) Смита — он был назначен нашим директором. Трумэн назначил его директором ЦРУ вместо Хилленкеттера в октябре 1950 года, и Смит принялся за работу со всей свойственной ему решительностью. Это был проницательный, динамичный человек с богатым опытом и абсолютной нетерпимостью по отношению к глупцам. О нем часто говорили, как о человеке с самым ровным в мире характером — он всегда пребывал в гневе. Формально образование Битла, как его звали друзья, не превышало уровня средней школы. Он поступил на военную службу еще во время первой мировой войны и выбился вверх шаг за шагом, от звания к званию. Свойства его характера подавляли окружающих, и, кроме всего прочего, он был еще и перфекционистом. Будучи в основном самоучкой, он обладал фотографической памятью, энциклопедическими знаниями и способностью проницательно судить как о людях, так и об идеях.

При генерале Маршалле в 1942 году Битл был секретарем ОКНШ. Изнурительную эту работу по организации планирования он выполнял с цепкостью бульдога. Позже, когда Эйзенхауэр отправился в Лондон, Маршалл назначил Битла начальником его штаба, и в течение всей войны он был alter ego Эйзенхауэра. Сразу после войны его назначили послом в СССР, что дало ему возможность лучше понять русских. Это понимание оказывалось полезным, когда ему приходилось иметь дело со специалистами по Советскому Союзу из разведки. Вся жизнь Битла проходила под знаком стрессов, что в 1950 г. привело его под нож хирурга из-за язвы желудка. В результате он потерял около 20 кг — когда я впервые увидел его на одной из конференций ЦРУ, он весил не более 60 кг. Однако было яснее ясного, что эта хрупкая фигура имеет вес и в политической сфере, и в военной, и в разведывательной.

Едва оправившись от болезни, Смит принял назначение Трумэна. Впервые со времен Донована центральная разведка оказалась в руках человека проницательного и энергичного, человека, чей престиж был убедителен как для военного командования, так и для послов и конгрессменов. Это был престиж человека, пользовавшегося полной поддержкой президента, который в свою очередь, ожидал от него больших свершений.

Решающим фактором — к добру или ко злу — является связь между президентом и центральной разведкой. Большие успехи при Трумэне и Смите, как в свое время при Рузвельте и Доноване, стали возможны именно благодаря их взаимному доверию. Смит принялся за работу, опираясь на «хартию» от 1947 года, дополненную Актом СНБ от 1949 года. Он продвигался вперед быстро и эффективно.

В то время ЦРУ было организовано по функциональному принципу с довольно неопределенной системой управления сверху и слабыми связями с другими разведывательными агентствами, которые осуществлялись через посредство Консультативного комитета по делам разведки (ККР), состоявшего из руководителей всех ведомственных разведывательных агентств. ФБР активно участвовало только в дискуссиях (или подготовке документов), имеющих отношение к вопросам внутренней безопасности, в то время как Комиссия по атомной энергии интересовалась только данными о советской атомной энергетике. Все разведывательные агентства использовали ККР для того, чтобы предотвратить одобрение оценок, не совпадающих с политикой их собственных ведомств, вместо того, чтобы разрабатывать скоординированную систему требований, осуществление которых необходимо для улучшения работы разведывательного сообщества и составления поистине полезных аналитических отчетов. Особенно