Но сейчас, похоже, дорвалась. Только не для себя. Для меня. Уверен, что пока новая одежда не будет соответствовать её высоким требованиями, мы оттуда не уйдём…

Примерно с такими мыслями я выходил из здания клиники на улицу, когда меня окликнул до отвращения знакомый голос.

— Йо, пацан!

Постоял пару секунд. Что я там говорил, что проблемы меня сами найдут?

Браницкий стоял, привалившись к крылу красного прилизанного спорткара. Что-то среднее между «Авентадором» и «Феррари Италия». Выглядит, конечно, круто, но слишком показушно, на мой взгляд. Мне всегда нравился мой «Астон».

— Что тебе надо? — вздохнул я.

— Знаешь, я тут подумал, что всё-таки ты вчера сжульничал, — выдал он.

— Сам виноват, — пожал плечами. — Надо было лучше условия составлять.

— Может быть, — хмыкнул он, скрестив руки на груди. — А может быть, и нет. А может быть, мне тебе голову прямо тут оторвать?

— Если бы хотел это сделать, то уже сделал бы, — парировал я.

Честно говоря, его самодовольная рожа так меня достала, что я в этот момент не испытывал страха или благоговения. Передо мной был дьявольски хитрый, умный и мучающийся от скуки ребёнок. Вот правда.

Жутко ли это? Да. Ещё как. До дрожи, на самом деле. Да только дело в том, что я прекрасно понимал, что всё это словоблудие исключительно для того, чтобы он мог повеселиться.

А я собственное время тратить не хотел. Уж тем более на него.

— Слушай, тебе что-то конкретное от меня надо? Потому, что если нет, то я, пожалуй пойду. Дел у меня сегодня полно, а бесишь ты просто чудовищно.

— О, дерзкий, — усмехнулся он. — Мне нравится. Садись. Прокатимся.

— Прости, но меня мама учила не садиться в машину с незнакомцами, — парировал я, намереваясь обойти его стороной и пойти на выход с территории клиники.

— Хорошая у тебя мамаша. Мудрая…

— Да меня твоё мнение как-то не особо интересует.

— … да только я не предлагал, — не переставая улыбаться, сказал Браницкий. — Я сказал, садись в машину. Прокатимся.

— Спасибо, перебьюсь как-нибу…

Тонкий красный луч ударил у меня перед ногами, разрезав сантиметров десять асфальта. Толщиной всего пару миллиметров, он тем не менее оказался достаточно силён, чтобы прорезать покрытие с такой лёгкостью, будто раскалённый нож кусок масла.

— А это не предложение, — рассмеялся Браницкий, сдув с оттопыренного пистолетом указательного пальца крошечное пламя.

Признаюсь, тут меня едва на хохот не пробило.

— Серьёзно? Убьёшь меня? Прямо тут? На глазах у всех?

На лице графа появилось такое выражение, будто он только что осознал, что именно собирается сделать.

— А что? Нельзя?

— Ты издеваешься?

— Ладно, — пожал он плечами. — Нельзя, так нельзя. Хотя знаешь что? Похоже, что яйца у тебя есть. За свою шкуру не трясёшься. Уважаю, парень. Молодца!

Он хлопнул в ладоши, а затем указал куда-то в сторону.

— А как насчёт них?

Проследив за его взглядом, заметил, как из центрального входа клиники выходит группа людей. Мужчина и женщина с девочкой, которую на инвалидном кресле везла знакомая мне медсестра. Та самая, у которой я про посещение спрашивал. Она сейчас как раз толкала коляску по направлению к стоящему у входа крупному кроссоверу. Над коляской медузой болтались несколько ярких воздушных шаров.

— Давай так, — предложил Браницкий. — Ты сейчас садишься в машину, и тогда эта милая медсестра чмокнет малышку в щёчку, попрощается и вернётся на свою скучную работу. В противном случае…

Он пожал плечами.

— Ну не знаю. Могу проделать крошечную дыру в её груди и запечь ей сердце. Как тебе предложение?

— Ты совсем больной? — не поверил я его словам.

— Что поделать. Не я такой, жизнь такая. Смотри!

Он сложил пальцы правой руки пистолетом и направил в сторону медсестры, что стояла от нас метрах в двадцати, о чём-то разговаривая с отцом девочки.

Браницкий прицелился ей в спину и, прежде чем я успел сказать хоть слово или что-то сделать…

— БАМ!

От резкого хлопка вздрогнули все. И я в том числе. Один из привязанных к коляске воздушных шариков лопнул с громким хлопком. Впрочем, этим всё и ограничилось. Явно испуганная медсестра с улыбкой прижала руку к груди и рассмеялась, успокаивая расстроенную случившимся девочку.

Повернувшись к Браницкому, увидел, как тот задумчиво смотрит на по-прежнему сложенные пистолетом пальцы.

— Прикинь, кажется, прицел сбился, — пробормотал он, а затем усмехнулся. — Ну ладно. Ничего страшного. Второй раз я не промахиваюсь. Никогда…

— Хорошо! Ладно! — выпалил я, увидев, как он снова поднимает руку. Гад такой, ещё и прищурился, закрыв один глаз. — Поехали.

— Во! Сразу бы так! — оживился он и, развернувшись, открыл дверь машины. — Давай, пацан. Запрыгивай. Прокатимся…

Тихо ругаясь сквозь зубы, я подошёл к его машине и открыл дверь. Что-то этот день резкое переставал мне нравиться.

Ненавижу выходные…

Глава 12

Окей. Ладно. Пусть он безумен, но одного у него отнять я не могу. В машинах и в том, как их водить, толк он знает.

Браницкий вёл машину спокойно, с уверенностью человека, который занимался этим уже не один десяток лет. Красный спорткар лавировал в потоке, проскакивая на перекрёстках и пугая пешеходов рёвом скрывающегося под капотом двенадцатицилиндрового двигателя.

— Забавно. — Он покосился на меня. — Обычно мои пассажиры трясутся в страхе, когда я за рулём. Некоторые считают, что я вожу слишком… агрессивно.

— А ты уверен, что они это говорят про твоё вождение? — не удержался и уточнил у него.

У меня всё ещё не шёл из головы тот случай на парковке рядом с клиникой.

— Ну, пацан, знаешь же, как говорят. Проблемы крестьян аристократа…

— Да, я в курсе этой фразы, — перебил его и слегка напрягся, когда машина перескочила с одной полосы на другую, чтобы обойти плетущийся по дороге автобус, а затем прыгнула обратно. Всё произошло за какие-то две или две с половиной секунды.

Исключительно из какого-то фатального интереса глянул на спидометр. Сто сорок. В городе. Нет, он определённо конченый.

— Чё на спидометр пялишься? Нормально едем.

— Ага. Приедем тоже нормально, — съязвил я. — Когда с ближайшей стеной поцелуемся. Полиции не боишься?

— А чего мне переживать? — усмехнулся Браницкий, переключив передачу и