Им на смену спешили другие, однако, на некоторое время, лестница была очищена. Пользуясь недолгой передышкой, я влез в разбитое окно. Мелкие осколки, засевшие в ноге, жалили болью, но покамест мне было не до них.

Упершись в стену, я снова поднял винтовку, но стрелять на этот раз не стал, а как рычагом поддел ею болты, которые удерживали железную конструкцию. С одной стороны их уже не было вовсе, другая же со скрежетом отставала от стены, уступая моему усердию. Наконец, лестница плавно завалилась назад и, зависнув на миг, обрушилась на свирепую толпу.

Я отошел от окна и сполз по стене, переводя дух. Уставшие руки предательски тряслись, не давая толком заряжать винтовку. Патроны то и дело, с глухим стуком, падали на дощатый пол.

Покончив с делом, я огляделся по сторонам. Моё случайное убежище, судя по остаткам убранства, была гостиницей. На полу перед окном валялось битое стекло, часть попала и на старую кровать с потускневшим медным изголовьем. У стены притулилась раскуроченная тумбочка, выдвижные ящики которой были разбросаны по комнате. В углу покоился таз с черепками кувшина.

На доносившийся снаружи злобный гомон стягивались новые и новые силы. Рано или поздно они отыщут путь внутрь. Но об этом можно поволноваться и потом. Пока что я в безопасности. Сейчас, перво – наперво следует подняться на крышу и оценить обстановку.

На лестнице за дверным проемом царила непроглядная, угольная тьма. Шаг за шагом, на ощупь, преодолевались ступеньки. Стенания живых мертвецов звучали теперь приглушенно, а вскоре и вовсе утихли. Ко мне помаленьку возвращалось присутствие духа, а с ним и ровное дыхание.

Наконец лестница вывела меня к двери, отворявшейся на крышу. Тут обнаружились признаки недавней побывки: защитные очки, явно сломанные, изорванная сумка, мокнущая в луже раскисшего дегтя и смазанные отпечатки ног в угольной пыли.

Пройдя по цепочке следов, я встал на краю крыши. На карнизе следы обрывались. Любопытно, что сталось с любителями высотных прогулок - спрыгнули или все же свалились? Однако, это так и останется тайной.

Обойдя всю крышу, я с прискорбием обнаружил, что всё здание гостиницы окружено ордами мертвецов, что несут свою беспокойную стражу, жаждая моих костей.

Какое - то липкое чувство тоски и безысходности пронзило всё моё существо.

Я устало опустился на корточки, положил перед собой винтовку и принялся лечить пострадавшее бедро, совершенно не представляя, как быть дальше.

Глава 19

Хотя походка у Хромого была весьма перекошенная, с подскоком, поспеть за ним оказалось не легко. Даже молодая и полная жизненных сил Настя сопела и пыхтела на бегу. Дышать становилось все тяжелее: с той минуты, как она очутилась в городе, маска успела основательно забиться и с трудом пропускала воздух. А кожу под маской страшно натирало.

- Погодите, - выдавила она.

- Нет, - отозвался Хромой. - Некогда ждать.

Пришлось ковылять следом. Откуда - то сзади уже доносилась нарастающая разноголосица, пронизанная горем и гневом. Солирующему голосу вторили другие - воем, криками и визгом.

Настя догадалась, что их обнаружили, и перед её внутренним взором истекала кровью растерянная и глупая девица, что ослушалась старшего братца. А затем умирала по той единственной причине, что не вовремя оказалась жива.

Чем дальше они забирались, тем хитрее петляли коридоры, тем сильнее давила со всех сторон темнота. Настя поглядывала на своего провожатого с растущим подозрением.

Ей захотелось даже, чтобы вернулась та принцесса, кем бы она ни была. Быть может, получится задать ей пару вопросов. Может, в неё она не станет кидаться ножами. Может даже, она не мертва. Настя искренне на это надеялась.

Но в ушах её до сих пор стоял оглушительный грохот, потолки и стены складывались пополам, заваливая пространство туннеля. Удалось ли ей ускользнуть? Её утешала мысль, что принцесса уже не юна - а слабаки и тупицы до преклонных лет доживают редко. Настю охватило странное чувство, которого она не сумела понять.

А калека все ковылял и ковылял вперед. Потом вдруг обернулся:

- Ты как, мальчик, идешь?

- Иду.

- Тогда не отставай. Не тащить же мне тебя на руках! К тому же у меня опять пошла кровь. Я не могу все делать за двоих.

- Куда мы идем? - спросила Настя, и голос её прозвучал до того жалостно, что стало даже противно.

- Да туда же, куда и раньше. Сначала вниз, потом на подъем.

- Так мы точно попадем во дворец? Вы не раздумали провожать меня?

- Коли обещал, значит провожу, - сказал Хромой. — В этом городе теперича нет прямых путей. И мне дико жаль, что прогулка выдалась не такой приятной, как тебе хотелось бы. Ты уж прости меня, Христа ради. Я не собирался лезть под нож. Вот, гляди – ка.

Хромой остановился под световым окном и указал на штабель ящиков, увенчанный шаткой лестницей. Ближе к потолку та упиралась в круглую дверцу.

- Нам сейчас наверх. Там может быть опасно, предупреждаю сразу.

- Хорошо, - кивнула Настя, хотя ничего хорошего в этом определённо не видела.

С каждым шагом трудности с дыханием делались все заметнее. Она никак не могла отдышаться, а передохнуть тут было негде.

- Помнишь, что я тебе говорил насчет кадавров?

- Помню...

- Каких бы ужасов тебе про них ни набрехали, - начал Хромой, - в жизни они в два раза страшнее. А теперь слушай. - Он обернулся и погрозил ей пальцем. - Бегают эти твари что надо - куда резвее, чем хотелося. А еще они кусаются, как злобные шавки. Коли тебя укусят, то это место придется оттяпать, иначе ты труп. Усвоил?

- Не шибко… – призналась Настя.

- Ну, на усвоение у тебя осталось минутки полторы, Николай Александрович. Если мы сейчас же отсюда не выберемся, кучерявые черти нас прирежут - ни за грош, от нечего делать. Так что уясни вот что: не шуми, не отставай, а если нас заметят - рви наверх, что есть мочи.

- Наверх?

- Ты меня слышал. Наверх. Кадавры, если раздухарятся, могут и по лестнице влезть, но с трудом и не так чтобы быстро. Коли видишь рядом подоконник, лесенку, да хоть выступ какой… не пасуй. Лезь наверх.

- А вдруг мы потеряем друг друга?

- Потеряем так потеряем, и тогда уж каждый за себя, дружок.