- Кому сказано - пригнись и заткни уши, чтоб тебя!

Тут, через дорогу, в окне еще одного заброшенного дома, я заметил возню. Сверкнула ослепительная голубая вспышка, потухла ненадолго и сверкнула ярче прежнего. Одновременно ушей достиг пронзительно жужжащий гул. Звуковая волна рассекла ядовитый туман и со свистом пронеслась мимо, вколотив смысл предостережения мне прямо в мозг.

В третий раз просить не пришлось. Я пригнулся, забился в ближайший угол и прикрыл голову руками. И хотя локти крепко сдавили уши, заглушая все звуки, этого оказалось недостаточно, дабы спастись от всепроникающего электрического писка, острого, как игла. Так я и сидел, таращась на кирпичи, пока по кварталу не прокатился мощный взрыв, сопровождавшийся треском, от которого хотелось вывернуться наизнанку и который длился слишком долго для обычного выстрела.

Когда звуковой шторм растерял свою разрушительную силу и сошел на нет, до меня вновь донесся голос, чеканящий новые команды. Только вот я его не слышал и не мог даже шевельнуться. Руки тисками сжали голову, колени совершенно оцепенели, и мне никак не удавалось с ними совладать.

- Живо поднимайся! – услышал я наконец. - У тебя есть три минуты, пока кадавры не очухались! А если не поспеешь, то пеняй на себя!

Приложив все силы, я сустав за суставом расшевелил сначала руки, затем ноги и рухнул на колени.

Потом присел еще раз, чтобы подобрать соскользнувшую винтовку. Закинув ремень на плечо, подтянул под себя ноги. В ушах все еще звенел тот кошмарный звук.

Позади зиял выход на гостиничную лестницу, дверь тоскливо осела на петлях. Я налетел на неё и чуть не укатился кубарем по ступенькам. Меня изрядно пошатывало, но силы по – тихоньку возвращались. Добравшись до первого этажа, я без особых трудностей перешел на подобие бега.

Все окна в холле были заколочены и мрак стоял кромешный, не считая полосок унылого дневного света, сочащегося из щелей. Привыкнув немного к темноте, я разглядел запыленную стойку портье и опять - таки мозаику следов на полу. Парадная дверь оказались заложена толстенным брусом. Я рванул его вверх и задергал ручкой, но проклятая дверь никак не поддавалась. Не теряя времени, я что есть силы ударил её ногой. Та прогнулась, но выстояла. От второго удара треснули петли, а третий вынес всю дверную коробку.

Сразу за порогом я налетел на своего спасителя. Им оказался невысокий, ниже меня на голову, щуплый господин в потрепанном пальто. Плечи незнакомца укрывали стальные пластины, а на запястьях и локтевых сгибах были вставлены куски самодельной кольчуги. Лицо его закрывала маска с очками и широкополая шляпа.

– За мной, живее! - скомандовал он и легкой поступью сорвался с места.

Хоть и голос его показался совершенно мальчишеским, мне не оставалось ничего как подчиниться.

И улица, и тротуары были завалены трепыхающимися и рыкающими телами живых мертвецов. Под подошвами ломались руки и трещали ребра. Неудачно поставив ногу, я проехался каблуком по лицу покойницы и содрал с ее черепа лоскут гнилой кожи, который тут же размазался по мостовой.

Они лежали повсюду: прямо под ногами и чуть поодаль, пластом вытягивались вдоль бордюров и приваливались к стенам, безвольно высовывали языки и ворочали мутно - желтыми глазами.

Однако, вскоре стало понятно, что к ним возвращалось некое подобие жизни. Руки подергивались бодрее, чем прежде, и уже не так беспорядочно. Ноги изгибались так и сяк, стремясь принять вертикальное положение. С каждой секундой они все ощутимее приходили в чувство, если таковое у них еще имелось, или, по меньшей мере, припоминали простейшие двигательные навыки.

Наконец, мы миновали последний завал из мертвых тел.

- Давай туда!

Незнакомец указал на облицованное камнем строение, украшенное скорбными изваяниями сов. Надпись над входом гласила, что некогда в нем располагался банк. Парадная дверь была наглухо заколочена обломками ящиков, окна перегорожены решетками.

Тот вдруг выудил из-за пояса причудливо изогнутый молоток, к которому крепилась длинная пеньковая веревка, и забросил на балкон. Там крюк за что - то зацепился, незнакомец дернул его на себя и выдвинул раскладную лестницу. Та, лязгая, развернулась с размеренной грацией разводного моста, опущенного слишком поспешно.

Под моим весом лестница заходила ходуном. Когда ко мне присоединился незнакомец, конструкция затрещала и дрогнула, но удержалась на месте. Держать на себе двух человек зараз ей было явно не по душе, о чем она и сообщала при каждом нашем движении, испуская зловещие скрипы.

Незнакомец похлопал меня по заднику сапога, привлекая внимание:

- Вот. Третий этаж. Окно не бей. Открывается как обычно.

Кивнув, я перелез с лестницы на балкон. Окно было затворено, но не заколочено. У самого подоконника виднелась деревянная задвижка. Я поднял ее, и створка открылась.

Когда мой спаситель перебрался вслед на балкон, лестница сама собой стала складываться. Хитрые пружины, опускавшие и поднимавшие ее, вернулись на место и подняли конструкцию, так что мертвецам не достать, даже самым долговязым и длинноруким.

Я пригнул голову, повернулся боком и влез в окно.

Незнакомец юркнул следом. Спешки его как не бывало: ускользнув от гадин под надежное прикрытие старого банка, он позволил себе расслабиться и улучил минутку, дабы проверить свое снаряжение.

Он ловко обернул веревку вокруг локтя и ладони, смотал в кольцо и вместе с искалеченным молотком навесил обратно на пояс. Следом запустил руку в заплечную кобуру и поставил на пол устройство в форме длинной трубки. Оно могло бы сойти и за бракованное ружье, только спусковой крючок заменяла медная лопатка, а дуло перекрывала мелкая решетка.

- Эта она так пищала? – спросил я, переводя дыхание.

- Она родимая, не я же, - откликнулся господин. - Перед вами, сударь, Оглушающая Пушка Кулибина, в народе - Глушило. Вещь ядреная, но не без изъяна.

- Три минуты?

- Агась, около того. Питание вот тута, - он показал на рукоять, опоясанную тоненькими медными и стеклянными трубками. – Только опосля её вечность заряжать надобно.

- Вечность?

- Ну, минут пятнадцать. Тут от всякого зависит.

- От чего же?

- От статического электричества, - пояснил он и махнул рукой. - Дальше можете не вопрошать, темный лес это всё.

- Никогда таких не видел. Весьма полезная в хозяйстве. А кто такой этот Кулибин? Он же ещё в 1818 помер.

– А мне почем знать, – пожал он плечами. - Зовёт себя Кулибиным. Умелец он тутошный.