исключением нескольких побеленных домов, остальные производят мрачное впечатление. Согласно последним статистическим данным, в этом окружном городе расположено всего тридцать восемь домов, и, конечно, его население ничтожно мало. Население Перекопа состоит из русских, греков, армян и татар, к которым во время нашего визита добавился лагерь цыган, их мужчины чинили горшки и сковородки под открытым небом, а жены и дети укрывались в палатках. В настоящее время его значимость состоит в том, что он является резиденцией комиссии, отвечающей за управление соляными промыслами Крыма. Летом это огромная транспортная артерия, и ежегодно из ее ворот выезжает 20 000 телег с солью для поставок на юг России.

Огромные рвы, валы и стены крепости Перекоп были недавно отремонтированы. Когда мы вошли в величественные ворота, часовой крикнул:

– Назад, назад.

– Здесь есть офицер? – спросил я.

– Нет, возвращайтесь, бах! – ответил он и направил на нас штык.

В этот момент несколько офицеров появились в поле зрения, и мы, не колеблясь, приветствовали их. Дежурный офицер немедленно подошел, был очень вежлив, отругал солдата, сопроводил нас по крепостным валам и ответил на все наши вопросы. Разрушенная мечеть с татарской надписью и казарма, теперь превращенные в пороховой склад, находились в полном запустении.

На расстоянии четырех верст от Перекопа мы вошли в Армянский базар, состоявший из одной улицы, но это была очень большая деревня с многочисленными узкими переулками. Там возвышалась мечеть с деревянными минаретами, греческий храм и русско-греческая церковь для поклонения татар, армян и русских, которые составляли его население. Дома, построенные из камня или оштукатуренные, имели очень бедный вид и были огорожены стенами. Все было в грязи. Поведение жителей предупредило нас, что мы попали к другому народу в другой стране. Когда мы шли по переулкам, мужчины, женщины и дети удалились в свои дворы и закрыли ворота. Наконец, некоторые мужчины отважились заговорить с нами, но женщин можно было увидеть, только внезапно войдя на какую-нибудь тропинку, где обитатели не знали о нашем приближении. Поскольку их общие черты, манеры и неряшливая и даже неприличная одежда вызывали отвращение, у нас не было желания познакомиться с ними поближе.

Был там и Восточный базар, или площадь, засаженная деревьями и окруженная маленькими лавками, в которых были выставлены на продажу тележки, колеса, оси, веревки, деготь, кнуты и все необходимое для возчиков, а также всевозможная провизия, чай, сахар, кофе, вино, варенье, кондитерские изделия и т. п. Значит, жители этой деревни и окрестностей были знакомы с роскошью жизни, хотя, я полагаю, боˆльшая часть из этого покупается путешественниками. На почтовой дороге мы заметили красивые каменные колонны, указывавшие версты, которые были установлены, когда Екатерина II совершила свой незабываемый визит в Крым в 1787 году. Они были поставлены тогдашним ее фаворитом князем Потемкиным, чтобы уверить императрицу, что, даже бродя по захолустным пустошам, она видела плодородную, густонаселенную, цветущую и счастливую страну.

Мы намеренно сделали крюк к соленым озерам, которые находятся на расстоянии около двенадцати миль от Перекопа и имеют разные названия: Красное озеро, Старое озеро и др. Поскольку вода в этих озерах на тот момент испарилась в недостаточной степени, у нас не было возможности увидеть, как они обильно покрыты солью. Вода Старого озера была чрезвычайно соленая и острая на вкус. Его берега и окрестности были полностью покрыты Peganum Harmala[123] и Salsola Ericoides[124]. Главный инспектор этого озера был чрезвычайно приветлив и общителен, пригласил нас войти в дом и немедленно распорядился, чтобы нам подали кофе. Он малороссиянин и был весьма обрадован путешественникам. Хотя он был бедным человеком, оскорбился, когда я тайком сунул ему десятирублевую бумажку, и с презрением вернул ее, даже не позволил ребенку взять ее, это контрастировало с тем, что ранее встречалось на нашем пути. На постоялых дворах, почтовых станциях, полицейских участках, в квартирах, будь то у русских, греков или евреев, жадность, вымогательство и мошенничество, как правило, были в порядке вещей.

Соленые озера Крыма известны с незапамятных времен, и этот полуостров «был центром торговли солью» в самые ранние периоды истории. Отсюда и ценность этих озер для владельцев Крыма как источника дохода и снабжения одним из самых необходимых товаров для человеческой жизни. Отсюда, без сомнения, одна из причин, сделавших Тавриду объектом притязаний России, поскольку, несмотря на огромные ежегодные поставки с полуострова, значительный ввоз соли происходит каждый сезон и в морских портах Балтии. С момента завоевания Крыма его соленые озера находились в ведении правительства, но иногда их отдавали в аренду. В 1799 году Перетц и Штиглиц[125] обрабатывали их в течение четырех лет, но следует напомнить, что соль раньше и до сих пор продается в нечистом виде.

Кастельно писал, что в прежние годы соль продавалась по двенадцать копеек за пуд. Соленые озера приносили доход в размере 650 000 рублей, следовательно, было продано около 5416 пудов. В 1815 году соляной промысел принес 1 200 000 рублей. Впоследствии цена на соль была повышена до сорока копеек, а с 1821-го она продавалась по девяносто копеек за пуд, из них люди, занятые добычей соли, получали от семи до десяти копеек за свой труд. Спрос на соль в 1821 году был небольшим, так что ее произвели меньше, чем обычно. Нам говорили, что только из Старого озера можно было бы ежегодно добывать 6 000 000, 8 000 000 или 10 000 000 пудов, но если правительство прикажет, то и все 20 000 000.

Получив соль, покупатель должен вернуться в Перекоп со своим заказом и покупкой, где он платит деньги. Это достаточно удобно для тех, кто въезжает в Крым с севера и чья дорога на обратном пути ведет через Перекоп, но это абсолютно неудобно для жителей Крыма к югу от озер.

Знакомый татарин Озман живет в шести верстах от Старого озера к юго-востоку, и когда он хочет купить соль, то вынужден ехать в Перекоп за печатным приказом и, нагрузив своих волов, возвращаться обратно, тогда как мог ехать домой ближайшим путем. Так что вместо короткого расстояния в двенадцать верст ему приходится совершать долгое путешествие.

Озман был единственным татарином, которого мы встретили с тех пор, как покинули Армянский базар, и немного говорил по-русски. Он был хорошим образцом своих соотечественников: высокий, хорошо сложенный, с открытым, приятным и интересным лицом, полный добродушия. Мы попросили офицера пригласить его к себе домой. В долгой беседе Озман говорил об Аврааме, Исааке и Иисусе Христе, а также о Магомете, которого называл Мам-бед, как о великих