Шрифт:
Закладка:
Меня накрывает волной тревоги.
— Как у моих деток!
Я медленно перевожу взгляд на люльки. На пышном кружеве одной из них — едва заметный отпечаток грязной ладони. До меня доходят ее слова.
Я заглядываю через край, моля боженьку Иисуса, чтобы внутри лежали две красивые куклы.
Но воплощаются не мои мольбы, а страхи.
В каждой из люлек лежит по грязному комку пеленок. Те же скудные одеялки, в которые бабуля обернула тех близнецов годы назад. Истрепанные и в коричневых пятнах гнили. Я отшатываюсь, почти спотыкаясь о тахту.
Худое лицо Гэбби растягивается в зловещей улыбке. Она склоняет голову набок, практически любуясь страхом на моем лице. Она подходит к люльке и нежно проводит рукой по омерзительным пеленкам.
— Они очаровательны, правда? — Она испускает блаженный материнский вздох. — Родные бесятся, когда я сбегаю из дома, но ты же не расскажешь, так ведь? Это будет наш маленький секрет. — Затем она выпрямляется и поворачивается ко мне: — Ты даже не спросила, что олень собирался приготовить. — Она кажется возмущенной, и моему мозгу требуется минутка, чтобы со скрипом догнать ее мысль.
— Рецепт, чтобы увидеть? — Я цепляюсь за слова ее стишка.
— Да! — Она подскакивает ко мне, прежде чем я успеваю отодвинуться. — Рецепт, чтобы увидеть! — Она оказывается прямо у моего лица, затем хватает меня за руки, и мы начинаем кружиться. — Рецепт, чтобы увидеть. Рецепт, чтобы увидеть! — поет она. — Дьявольское отродье. Дьявольское отродье, рецепт, чтобы увидеть!
Мы танцуем по кругу.
Меня накрывает волной тошноты. Мысли крутятся вокруг спящего оленя. Мертвый олень с карманом. Карманом, в котором лежала синяя пробка, подходящая к бутылочке от духов, которая хранилась в моей семье поколениями. Понятия не имею, как давно пробка пропала, за всю свою жизнь я видела только ту неподходящую, которой мы пользуемся сейчас. Глубоко внутри я знаю, что она говорит, но голова не хочет думать о том, кто этот мертвый олень.
Что, если Адэйр нашла пробку в фермерском домике среди вещей матери?
Гэбби резко останавливается, и по ее лицу пробегает тень сомнения:
— Ты не расскажешь ведь?
И, прежде чем я могу поклясться молчать, ее лицо чернеет от злости. На долю секунды ее глаза превращаются в темные шары, которые тут же пропадают. Так быстро, что, может, мне и показалось.
Или хуже, может, Гэбби Ньюсом сама собой не управляет.
Она крепче вцепляется в мои запястья.
— Лучше бы тебе молчать! — орет она мне в лицо, брызжа слюной.
— Отпусти! — Я выкручиваю запястья и вырываюсь на свободу, спешно отстраняясь от нее.
— Сгоришь в аду, если расскажешь! — Она бросается на меня, рассерженно потрясая кулаками над головой. Я спотыкаюсь и падаю, врезавшись в стол с едой. Мятные леденцы разлетаются по полу. Отчаянно желая убраться подальше, я переворачиваюсь на живот, вскакиваю и выбегаю из двери. — Гори в аду! — Это последние слова, которые несутся мне в спину, пока я слетаю вниз по частной лестнице.
Я несусь через кухню мимо удивленного персонала и выбегаю из задней двери, но не успеваю и полшага сделать, как замираю, увидев припаркованный прямо передо мной первозданно-красный «Корвет» Стоуна Ратледжа.
Лорелей достает сумки с покупками с заднего сиденья отцовской машины.
— Ох, отлично, можешь мне помочь с этими… — Увидев меня, она замирает. Ее лицо искажается яростью.
Только услышав, как пакеты ударяются о землю, я замечаю летящий в меня кулак. Он ударяется о мою щеку с жутким хрустом.
Загораются звезды.
В глазах темнеет.
Гравий подъездной дорожки впивается в локоть.
— Держись подальше от нашего дома, чертова психопатка! — орет надо мной Лорелей.
Я прижимаю ладонь к пульсирующей щеке. Гудящая голова кружится. Ребекка Ратледж вышла из машины и просто стоит там, пялясь на меня сверху вниз с самодовольным выражением. Совершенно счастливо наблюдает, как ее дочь нападает на меня.
Задняя дверь распахивается, и на улицу вылетает Гэбби.
— Дьявольское отродье! — радостно верещит она во всю глотку.
— Мой брат мертв из-за тебя! — Лорелей пинает меня по голеням, и я сворачиваюсь клубком, избегая ее удара. — А ты показываешься в моем доме! — Она снова пинает меня.
— Ты плохая, плохая девчонка! — Гэбби топает ногой на веранде в такт каждому слову.
Руки дрожат от нервов. Машина Стоуна зловеще улыбается блестящей решеткой радиатора, пока они обе орут на меня.
Лорелей наклоняется, хватает меня за рубашку и притягивает мое лицо к своему.
— Думаешь, можешь заявиться сюда, и что? Умолять о прощении? — спрашивает она, но я не отвечаю, я не могу найти слов. Кулон мотается из стороны в сторону вокруг шеи. — Еще раз появишься здесь, и я…
Рука тянется сама, и я хватаю золотую монету — кулон, висящий на ленте.
— Весы правосудия, — шепчу я, увидев изображение. Крошечное созвездие бриллиантов вокруг женщины с весами.
Лорелей отступает с недоумением на лице. Она прячет кулон под рубашку.
«Найди весы правосудия. В них правда», — Адэйр сказала эти слова всего за несколько дней перед смертью. Лорелей отшатывается со вспышкой страха в глазах. Я поднимаюсь.
Кто-то из кухонных работников выбегает из двери кухни:
— Что здесь происходит?
Другие вываливаются наружу следом за ним. Он оценивает ситуацию, и его глаза распахиваются, когда находят меня.
— Звоните копам, тупицы! — рявкает им Ребекка.
Но я уже развернулась и иду вниз по холму к «Клементине», где я припарковала машину Адэйр.
Глава 13
Не буди лихо
— И какое эти безумные загадки вообще имеют отношение к происходящему?
Дэвис выкатывается на тележке из-под капота машины мисс Белинды Джонс. На лбу у него следы смазки, а огрубевшие пальцы запачканы черным. Он протягивает открытую ладонь за резиновым молотком. Я подаю.
— Я пока не знаю точно. Но что-то они должны значить.
— И почему это?
— Ну…
— О, кстати, — перебивает он. — Едва не забыл. Уайт звонил, искал тебя. — Его тон чуть понижается: — Он сказал, что Вайолет просит тебя подогнать машину Адэйр к «Наливайке». Она нашла покупателя.
— Офигенно, — бормочу я, поскольку теперь останусь без колес. На ремонт своей машины у меня все еще нет денег. Дэвис снова укатывается под капот.
«Свалка металла Харви»
