Шрифт:
Закладка:
— Она была одна, — как можно искреннее продолжил Манфред, пытаясь не морщиться, когда прохладные пальцы задевали соски и волоски на груди. — И я теперь не понимаю, где Ева.
— А ты хотел бы знать? — проворковала Роза, садясь на него сверху. Но она так старалась соблазнить, что выглядела скорее забавно и уж точно не опасно. И ничего, кроме раздражения, Манфред не чувствовал. Да еще эти руки, которые шарили под одеждой. Наверное, Роза воображала, что ласкает его. Но Манфред почему-то воспринимал это не иначе как жадный обыск, словно мало было навесить ему на руки эти обручи, и отвратительная женщина хотела убедиться, что он не прячет аварийный портал еще и в штанах. Строго говоря, портал там был, но разве это повод его там искать?
Из-за отсутствия возбуждения скрыть раздражение никак не получалось, и Манфред решил не нежничать. В конце концов, если бы она хотела его убить, давно убила бы.
— У тебя бы получилось лучше, если бы ты нарядилась в шлем и сапоги всадника, — произнес он, вспоминая Радославу. Кажется, у них с Розой даже могло бы что-то получиться, и эта холодная сука бы даже не поняла разницы между жаркой страстью и механическими телодвижениями, но мысли Манфреда кстати или нет перескочили на Еву. Шлем. Ева. Шлем. Что-то вертелось на краешке разума, какая-то картина. Девушка с такими же глазами как у Евы, хрупкая и нежная в шипастом доспехе.
Великая яблоня! Шлем!
Он без особой осторожности столкнул с себя Розу и перекинул через нее ногу.
— Извини, дорогая, — шепнул он в губы распластавшейся на кровати женщине. — Мне срочно нужно в гости. Мы поиграем в следующий раз, обещаю. Не снимешь браслетики?
— Добирайся ножками,— фыркнула Роза, ужом выползая из-под него и поднимаясь в видом оскорбленной королевы.
Манфред терпеливо подождал, пока она поправит платье и активирует браслет-личину. На всякий случай запомнил непримечательное лицо, которое появилось, и отметил в голове поговорить с королем по поводу этих артефактов. Кто знает, сколько еще цветочных в городе под такими личинами! Он даже нежно прижался губами к прохладной руке и помахал вслед Розе. Убедился, что она покинула дом, следя за ней в щелку между тяжелых штор и пересел обратно в кресло.
Тут он аккуратно щелкнул перчаткой сначала по одному браслету, потом по второму, легко снимая оба. Что-то странное творилось в головах цветочных, если они полагали, будто человека с даром можно остановить сделанным им же игрушками. Чужими — возможно. Но его собственными?
Даже воевать с такими было небезопасно, как знать, какую глупость они еще придумают!
Он покачал головой, поправил одежду и, не поднимаясь с кресла, открыл портал прямо в Зорин. Видит небо, он слишком устал, чтобы сделать еще хоть шаг! Но времени на сон и отдых всё равно не было. За бессмысленным сном он и без того провел всю ночь.
— Великая яблоня, Фредек, ты стал еще ленивее, чем я могла представить! — если Лотта и недовольна его появлением прямо посреди комнаты в кресле, то ничем не показывала это. «Хорошо, что она не боевик», — запоздало порадовался Манфред. Снова воевать сил не было. К тому же, откровенно говоря, он вовсе не планировал перемещаться вместе с креслом.
— Лотта, а где шлем бабушки Евы? — без расшаркиваний и приветствий сразу спросил он.
— Мало тебя пороли в детстве, — фыркнула Лотта, намазывая булку джемом так вкусно, что у Манфреда забурчало в животе. Когда он ел последний раз?.. — Всё к чужим игрушкам руки тянешь.
— Ну Лотта, милая, ну расскажи, — Манфред тяжело поднялся и подошел ближе, подавляя сидящую женщину с высоты своего роста. — Пока я не натравил на тебя Ульфилу. Мы с ней в последнее время так близки, так близки…
Он машинально почесал спину и скривился. Наверное, вспомнил про Ульфилу он зря. Он отвлекся и это стоило ему преимущества.
— От тебя слишком много шума, Фредек, — вздохнула Лотта и, привстав с места, обхватила пальцами его виски. — Проверим, кто успеет быстрее? Думаю, Ева даже не расстроится, если ты будешь пускать слюни где-то в углу. Хотя бы вреда будет меньше.
Он не боялся Розы. Не боялся Ульфилы — только боли, что она несла с собой. И уж точно он не боялся Мейнгрима, хотя тот сколь угодно мог считать его трусом. Но сейчас он испугался настолько, что вся усталость слетела, словно её не было. Разум и магия — две важнейшие составляющие его жизни, которые он по-настоящему боялся потерять. Люди вокруг, даже если любить их очень сильно, всё равно уходят. Манфред это понял после смерти матери, и его «невесты», что навязывал отец до того, как он сбежал к Еве, только подтверждали это. Но разум и магия — это было его.
— Ну же, милая Лотта, мы же родственники, — пробормотал он, лихорадочно решая, как может остановить женщину, если она решит всё-таки навредить его мозгу. И, глядя в широко открытые фиолетовые глаза, понимал — никак. Держала она его цепко, ничуть не смущаясь того, что притирается всем своим роскошным телом вплотную. Теперь отцепить её мог только кто-то посторонний. А кроме Манфреда не было никого, кто мог бы попасть в чжой дом минуя вход. Разве что его отец — и тут Манфред позволил себе легкий смешок, в такие совпадения он не верил.
Его нервный смех неожиданно сработал. Лотта чуть ослабила давление на его голову. И Манфред понял, что должен рискнуть. Сильная магесса разума, Лотта была женщиной и вдовой. Он должен хотя бы попытаться.
Зажмурившись, словно отсутствие прямого контакта взглядами могло его спасти, он скользнул ладонями по тонкому домашнему платью Лотты, обвивая ее талию и, пока она не опомнилась, спуская ладони ниже.
— Фредек! — пальцы дрогнули, и Манфред позволил себе открыть глаза.
— Мне уже совершенно неинтересно про Еву и её бабушку, — как можно искреннее произнес он. И не лгал. Зачем, когда он уже понял, где шлем. Понял он и то, как Еве и Радославе удалось бежать незамеченными. Только толку от этих знаний он сейчас не видел. А его разуму они могли и вовсе стоит целостности.
— Если
