– Может быть, – выдавил Нолль. – У меня было время подумать над этим. Я все же считаю, что моя главная цель – противостоять беззаконию, в чем бы оно ни проявлялось. – Он помолчал. – Никто мне не нужен. Мне нужен тот, кто его, так сказать, породил. Мне нужны вы, господин Каглер.

Тот расплылся в улыбке.

– Знали бы вы, как мне нравятся своенравные люди, господин Нолль. Поверите ли – иногда устаю от того, что мне боятся сказать поперек хоть слово! Взять хотя бы Совет… – Берр Каглер, сунув руку в карман, стал спускаться по ступеням беседки. – Или даже древние роды. Все они только и ждали, когда же объявится та сила, что поведет их за собой.

– И эта сила – вы, Каглер?

– Так и есть. Взвалил на себя эту ношу. И что же я получаю взамен? – Он встал перед Ноллем; удивительным образом было сложно сказать, какого Берр Каглер роста, – должно быть, сильная аура власти скрывала даже какие-то очевидные недостатки. – Что я получаю за то, что забочусь об этом городе? О своем любимом городе?

Нолль не ответил. Берр Каглер, покачав головой, прошел мимо него и продолжил:

– Одно только недовольство! Жажду убийства! – Он нарочито вздохнул. – Я дал им то, что они хотели, господин Нолль. Я закрыл города, чтобы спасти их от зависти. Я дал им точно устроенный механизм, систему, что стабильно работает вот уже больше пятнадцати лет. Этот механизм, господин Нолль, моя величайшая жертва. Мой дар этому городу! Он дает людям спокойствие в том, что ничего не изменится. Вот чего на самом деле хотят все – нет, не свободы, господин Нолль. Каждый: и охотник на крыс, и аристократ, и лакей – в глубине души каждый всего лишь хочет быть уверен, что завтра будет таким же, как и вчера. А я всего лишь тот человек, что взялся ласково говорить им каждое утро: «Все останется так, как есть. Нет поводов для беспокойства. И нет плохих новостей». – Он помолчал. – И я говорю им правду. Вы, верно, скажете, что это не так?

– Почему же? – сказал Нолль, не сдержав раздражения. – Вы правы, плохих новостей в Молче действительно нет – их не печатают.

Берр Каглер уже его как будто не слушал. Пройдя чуть вперед, он встал в черном дыму и долго смотрел на часы – пытаясь, наверно, увидеть стрелку в сгущающейся вокруг черноте.

– Вам, должно быть, теперь интересно, что будет с вами? – спросил Каглер, наконец убрав часы.

– Не особенно, – признался Нолль.

Берр Каглер подошел к нему – все с той же полуулыбкой.

– Не думайте, что я жесток. К тому же в одном я уверен: несмотря на все эти ваши… – Тут он сделал рукой малопонятный жест, призванный, видно, показать его снисходительное отношение. – Эти ваши… как бы назвать? Беспокойные метания. Несмотря на все это, я знаю, что вы все же выполните свое задание. Никто, так или иначе, будет сегодня убит. Делаю ставку, что от вашей руки.

– Вы что же, мне угрожаете?

– Вовсе нет, господин Нолль, вовсе нет! – Каглер взглянул ему прямо в глаза. – Не хочу вас обидеть, но попытаюсь кое-что объяснить: вы ведь не что иное, как орудие власти. Человек без памяти. Без принципов. Пусть вы сами того не сознаете, но подготовка агентов Тайной канцелярии включает в себя полное стирание личности. И пусть вы посильнее многих – это я признаю, – а все же в решающий момент то, что было вбито, как гвоздь, в ваше сознание, возьмет верх. Иначе говоря, все, что вы собой представляете, работает против вас.

– Что ж, я это учту, – ответил Нолль коротко. – Правда, мне кажется, что забыть все на свете все-таки проще, чем избавиться от собственных принципов.

– А я только начал думать, будто мы с вами поладили! Хорошо, решим вашу судьбу немногим позже. Теперь пойдемте. Я уже и так с вами задержался.

– Куда же?

– Опаздываю на заседание Совета! Без учителя, так сказать, не начнут. – Каглер ухмыльнулся собственной шутке. – Так что же, составите мне компанию? Пойдемте, не заставляйте меня вас просить. Будет хоть какое-то развлечение.

«Наверно, – раздумывал Нолль, уже забираясь вслед за Берром Каглером в черную моторную повозку, – не родился еще тот узурпатор, кто не упивался бы своим величием, пусть даже тогда, когда у него пол под ногами горит».

8

Вышли у дворца Совета. Огромное П‐образное здание возвышалось над площадью Свободы на севере Верхнего города. Нолль сразу приметил огромный пробитый купол в центре дворцовой крыши – будто бы какой-то великан однажды вдавил его внутрь; вокруг купола были возведены строительные леса.

На площадь тем временем все стекались полки дворцовой стражи. А у величественной колоннады суетились взмыленные служащие: их, верно, без конца посылали через площадь – из одного корпуса в другой – с каким-то срочным докладом.

Берр Каглер вошел в сопровождении отряда тайной полиции. Нолля вели следом – через вестибюль, потом бесконечными приемными залами; наконец они оказались на пороге овального помещения. Отворились тяжелые двери: Берр Каглер без стука, входя как к себе в уборную, ступил за порог.

Огромный вытянутый овальный стол – пожалуй, за ним могла уместиться сотня человек – был рассечен прямо посередине черной линией. По одну сторону сидели члены Молчского Совета, а по другую – герры из древних родов (одно место тут пустовало: Нолль сразу подумал, что оно предназначалось, наверно, застрелившемуся старшему герр-Нодраку).

Взволнованное перешептывание членов Совета тут же смолкло, едва Берр Каглер повесил мундир на спинку стула и опустился в свое кресло, обшитое крысиным мехом, окрашенным в алый. Кресло стояло во главе стола, черная линия вела прямо к нему.

Серые кители встали вокруг; еще двое – при дверях. Нолль прислонился к дальней стене, выбрал место, откуда можно было следить за Берром Каглером.

– Итак, – начал тот, – а купол-то все не починен. Хоть что-то у нас не меняется!

Члены Совета заулыбались, кто-то даже принужденно засмеялся. Нолль, вспомнив ориентировки Гойера Мойера, узнал в смеющемся человеке Генедикта Вьюнора, начальника Дорожного управления. Кривое широкое лицо с несоразмерно маленьким лбом нервно напряглось и задрожало: «Хо-хо-хо!»

Берр Каглер небрежно поднял руку – тут же все смолкли.

– Не вижу тут ничего смешного, господа. Обвались купол в другое время – и мы бы тут уже не сидели. Мы бы все были погребены под обломками. Подумать только, такая безалаберность при строительстве! И вот уж четвертое собрание мы проводим в этом маленьком зале. – Каглер обвел присутствующих хмурым взглядом. – А