противником не меняется. Как только что-то долбануло, так сразу вводится усиленный вариант несения службы. Свистать всех наверх и так далее! — возмутился Витя Тутонин.

— Вообще-то, у нас во всех сферах так. Пока ежа не пнёшь, он не полетит, — ответил ему Белевский.

Вот-вот! Чему тогда парни удивляются. Тутонину и Белевскому вообще никуда не деться с корабля. Они военные.

Так что будут нести службу дальше. Со мной, Морозовым и Печкой сложнее. Мы — гражданские. Как и большинство инженерного и технического состава группы «Куб».

На меня пристально смотрел Олег. Он будто читал мои мысли, которые я пока не хотел озвучивать.

— Сергей, может стоит подумать над произошедшим? — спросил Печка.

— Думать нечего. Налицо факт того, что атаку на ливийцев проспали. Либо хотели проспать, — почесал я затылок.

Давно уже заметил, что слишком уж Бурченко проявляет рвение в вопросах нашего участия в боевых вылетах.

Ещё идею протолкнул о полётах вблизи залива Сидра. Можно ещё вспомнить его нервозность, когда командование эскадры решило более не советоваться с нами. Как раз именно тогда Бурченко и обозначил мне окончание командировки в ближайшее время.

— Я уже давно заметил, что нас будто как наживку используют. Пора куратору задать прямой вопрос! — заявил Олег.

— Задам. Как ты думаешь, что он ответит? — спросил я.

— Занимайтесь своим делом. Информация секретная и всё в этом роде. А нам-то что делать? — развёл руками Белевский.

Пожалуй, на этот вопрос лучше всех сегодня ответил Граблин. Пока не поступит приказ, реагировать на провокации американцев нельзя.

— Для начала восстановим весь налёт американцев на ливийские корабли.

— Мы уже всем всё рассказали, Сергей, — возразил Морозов.

— Это больше походило на предварительный разбор полётов на травке в лётном училище. Не поверю, что ты не приберёг пару интересных деталей для обсуждения.

Николай улыбнулся. Естественно, что у доски мы просто обозначили общее мнение по налёту, назвав только самолёты и их направление удара.

— Про себя скажу, что я видел одну ракету, которая летела в сторону Ливии. Точка нашей встречи примерно… здесь, — указал я на карте место нашего расцепа с Олегом.

— По мне попадания не было. Разрыв был рядом. Оттого и сбросил УПАЗ, — сказал Олег.

— Где ориентировочно ты мог повреждение получить? — спросил Белевский у меня.

Я наклонился к карте и стал задумчиво водить по ней пальцем. Оставалось только два варианта.

— Меня могло задеть осколками от взрыва ливийского катера, когда я шёл на предельно-малой, — указал я на предполагаемое место уничтожения одного из кораблей Ливии.

— Чем же их атаковали? — удивился Коля, но я прервал его, чтобы он дал мне закончить.

— Либо меня задело в момент маневрирования от двух ракет вот… здесь, — показал я примерную точку взрыва.

— С какой же дальности тебя атаковали? — задумался Белевский.

Я пару секунд думал над тем, что есть в арсенале у Ф/А-18. В эти годы у них были только ракеты малой дальности «Сайдуиндер» и средней «Спарроу».

Рядом со мной самолётов не было, значит «Сайдуиндер» отпадает. Остаётся только «Спарроу», но и там дальность пуска у новых модификаций не более 50 километров.

Не применили ли «Хорнеты» кое-что новенькое? Например, ракету АИМ-120 — конкурента нашей отечественной Р-77. Рано для её серийного производства, но вот для испытания самое подходящее время.

— Итак, что видели вы? — спросил я у Коли и Вити, которые были в одном самолёте.

Из рассказа товарищей стало понятно, что их облучали изначально на небольшом удалении. Но затем захват пропал.

— Будто кто-то выключил прицел, — добавил Витя.

— Дальность была 40 километров? — спросил я.

— Да. Я в этот момент сам вышел в эфир. Потом обнаружил слева две ракеты. Вот только не могла наша станция не обнаружить пуск.

— Значит, эти ракеты были не для нас.

— Я тебе больше скажу. Ощущение, будто её пускали с кабрирования.

Вот это уже похоже на правду! Вполне вероятно, что в тот момент штурмовики американцев вышли в точку начала манёвра, выполнили «горку» до 2000 метров и уже с пикирования атаковали катера.

Если память мне снова не изменяет, то американцы применили одну из лучших противокорабельных ракет в истории — «Гарпун».

— На ум приходит только 84я ракета «Гарпун», — предположил я, и слово вновь взял Олег Печка.

— В модификации 77го года её нельзя пускать с такого манёвра. Дальность пуска 40 по катерам тоже слишком большая. Только если…

— Только если они не выполняют ту же работу, что и мы, — предположил я.

— Коллеги! — хором произнесли все.

Меня даже немного передёрнуло. Похоже, что и со стороны американцев действует подобная нам группа. И сегодня они решили продемонстрировать работу своего вооружения. Средства радиоэлектронной борьбы они нам уже показывали.

Вечернего турнира по нардам сегодня не было. Все слушали рассказы из жизни Тутонина. Витя оказался не просто умнейшим парнем, но ещё и с целым сундуком киношных историй. Гвоздём вечера был рассказ про его «трансатлантический перелёт».

— Было дело в Атлантике. Мы на Ту-95РЦ. Цель — снять авианосец.

— Какой-то именно? — спросил Олег.

— Неважно. Хоть на «бочке», если до Америки долетим. В общем, летим. Авианосную группу нашли и начинаем работать.

Мне самому стало интересно, чем же так примечательна данная история. По словам Белевского, она достойна экранизации Гайдаем.

— Тут рядом Ф-14е появились. Встали рядом и поддавливают. Выгоняют из района. Но куда им с нашим «медведем» соревноваться. Я без лишних мыслей штурвал от себя и пикирую. Благо хватает высоты.

Дальше начались мучения экипажа Тутонина с тем, чтобы сфотографировать авианосец. Ему, как и мне сегодня, тоже довелось разговаривать с американцами. Правда с ним они были не очень доброжелательны.

— Ругались, матерились. А из матных слов у них только «фак» да «шит». Совсем людей ограничили. То ли дело у нас, как начал мой бортрадист- Федя, рассказывать им.

Теперь понятно, откуда у Вити такой запас знаний флотских мудростей.

— Сначала он сравнил элиту авиации ВМС США с беременными мандавошками. Потом предложил им лететь далеко и в не самое приятное место. Ну а верхом была угроза всех схватить за «пицунду» и на кукан.

Что именно означали последние слова, трудно сказать. Однако развязка истории была уже близко.

— Снижаюсь. Авианосец по курсу. Створки объективов аппаратуры открыты. И тут эти супостаты