— Да. Слышали. Ребров ждёт не дождётся, — посмеялся Паша.

— Какую новую фразу он выдумал?

Ветров задумался, вспоминая очередной яркий монолог командира авиагруппы.

— Сказал, что удивляется с этих комиссий. Смотрит на них и думает: твою мать, сколько же раз они в детстве с качелей пикировали головой в асфальт?

Ребров как всегда — что ни фраза, то золотой фонд цитат.

На вечернем разборе, Вольфрамович был весьма любезен со своими архаровцами. Пару раз только назвал патлатыми бегемотами. Со мной же он остался после разбора и попробовал ещё раз выяснить, что же произошло.

— Ты мне хочешь сказать, Родин, что этот американец выскочил за облака в самый нужный момент. Выдержал курс и скорость так, что оказался перед моим пареньком. Кстати, не самым плохим из всех лётчиков.

— Я тоже в профессионализме Ветрова не сомневаюсь…

— Погоди. Дальше, этот «матрасник» в нужный момент включил полный или какой-то там, форсаж, чтобы взять и загнать Ветрова в «раковое» положение, из которого он героически выбрался? Ты серьёзно?

— Ничего невероятного быть не может. Всё чётко рассчитал. Мы тоже с Морозовым выпускали ловушки в нужный момент.

— Вы с Колянычем не этот янки.

— Но, если подумать, нет никаких оснований не утверждать, что американец и есть главная скотина.

Ребров с этим доводом согласился. Заодно и предупредил, что завтра прибытие нескольких человек на разбор всех инцидентов за время похода. По его словам, начальники в Москве выдержали половину похода и теперь решили всё проверить.

У меня же возник законный вопрос: а как они собираются проверять Граблина, который занимает высокую должность в командовании ВВС ВМФ? Решил я спросить об этом у самого Дмитрия Александровича. Заодно и ещё кое-что уточнить.

Его каюта, в отличие от нашей, находилась в надстройке. Всё же, большой начальник на корабле — заместитель командира по авиации.

— Минуту! — рявкнул из-за двери Граблин, когда я постучался в его дверь.

Обычно Дмитрий Александрович выдержан, а тут такая реакция. Ещё и странное шуршание в каюте.

— Чего… ох, мать твою! — воскликнул Граблин, открыв дверь.

Он слегка вспотел, вид немного затравленный, а тельняшка завернулась на животе.

— Нет, это всего лишь я.

— Шутки у тебя! Заходи, — пропустил полковник меня в комнату.

В комнате, как и всегда у Граблина, был порядок. На столе аккуратно сложены книги, форма выглажена и висит в шкафу, слегка покачиваясь. Кровать заправлена образцово.

— Чаю или кофе? — спросил Дмитрий Александрович.

— Можно чаю.

Налив горячего напитка, я перешёл к разговору. Вопрос о комиссии Граблина не удивил.

— Что тут скажешь — давно назревало. Мной в Москве недовольны. Вот и присылают комиссию во главе с начальником службы безопасности полётов авиации флота.

— Чем же вы провинились?

Граблин удручённо вздохнул. За время похода он стал выглядеть совсем плохо. Мешки под глазами стали ещё больше. Щёки впали. Видно, что ему не просто даже сидеть.

На моей памяти Дмитрий Александрович всего однажды взлетел с корабля в этом походе.

— Устал, Родин. По Сонечке соскучился. Ты ведь тоже хочешь на берег?

По жене я сильно соскучился. Во всех смыслах. Пару дней назад получил очередное письмо, которое тут же несколько раз перечитал.

— Все хотят. Такая уж у нас работа. Так в чём же вы провинились?

— Пожар на Су-27К, халатность в ангаре, проблемы с пьянством. Пускай их и удалось решить очень интересным способом, но информация дошла до командования. Сегодняшний инцидент тоже войдёт в список на разбирательство.

— О нём я бы и хотел поговорить. Как так вышло, что приближение постороннего самолёта заметили в самый последний момент? Вы были на командном пункте.

Граблин задумался, а его рука слегка дрогнула.

— Так уж видят наши средства. Нам повезло, что ты был рядом и оказал Ветрову помощь.

— Он справился сам… — начал говорить я, но тут же прервался.

Граблин не удержал железную кружку, и она полетела вниз. Чай разлился на полу.

— Давайте помогу.

— Нет. Поздно, Сергей. Давай закончим на сегодня.

Я подошёл к двери и остановился на секунду. Створка шкафа слегка приоткрылась, и на верхней полке можно было заметить пару очень интересных предметов прямоугольной формы. Мне даже понадобилось протереть глаза, мол, не показалось ли.

— Что там увидел?

— Да так. Не думал, что у вас тут видеомагнитофон есть, — сказал я, указав на полку в шкафу.

Предметами оказали кассеты формата VHS. В скором времени они станут настоящим культом. Будут открыты видеосалоны, устраиваться просмотры за деньги. Особой популярностью будут пользоваться американские боевики.

— Есть. У командира и в кают-компании. На нижних палубах вроде тоже. Команде удалось купить целых три магнитофона в Ливии.

Мда, кто бы мог подумать, что сейчас это такая редкость. Не представляю, каких денег может стоить покупка в Советском Союзе японских видео магнитофонов. А ещё больше проблем с тем, как его приспособить к отечественному телевизору.

Утром бодрящие звуки трубы из динамиков по кораблю не стали препятствием для продолжения моего сна. Я только перевернулся набок. Тем не менее нашёлся на мою голову посетитель, который стучал в дверь каюты настойчивее голодного дятла.

— Кто пойдёт? — со своей шконки спросил Белевский.

— Я старший и могу не вставать.

— Серый, это превышение должностных полномочий, — ворчал Морозов.

— Это субординация, дружище.

Стук в дверь становился сильнее. Этот «хороший» человек уходить не собирался.

— Товарищ Родин! Сергей Сергеевич! — прозвучал низкий голос из-за двери.

— Серый, пожалуй, без тебя он не уйдёт, — сказал Морозов и тут же захрапел.

Делать было нечего. Медленно поднявшись со шконки, натянул штаны и подошёл к двери. Открыв её, я увидел перед собой довольное лицо Борзова.

— Здравствуйте! Вы не спите? — поздоровался он, продолжая улыбаться.

— Привет! Нет, конечно. Рад, что ты спросил. Слушаю тебя.

— Вас зовут наверх. Прибыл генерал с комиссией. Мне поставили задачу вас найти.

— Очень рад, но твоя миссия провалена. Передай, что у меня по плану отдых перед ночными полётами.

— Это срочно. Он говорит, что помнит вас и хотел бы снова увидеть.

Да чего ж так тесен мир! Небось, опять Хреков примчался и проверить меня хочет. Но тогда бы Гера Борзов мне так бы и сказал, что прибыл Герой Союза Андрей