установленный для этих глубоко интимных дел, сегодня кажется удивительным, но не забудем, что зачатие наследника престола считалось в то время предметом законного общественного интереса, а кроме того, оставлять государя без присмотра было просто немыслимо.

10

«Невинные и благопристойные забавы»

Летом 1509 года, в течение многих недель после коронации, Генрих VIII предавался удовольствиям, сопряженным с его новым положением. «Мы проводим время в нескончаемых празднествах»1, – писала королева Екатерина своему отцу Фердинанду Арагонскому, а сам король сообщал тестю, что развлекается «турнирами, охотой на птиц и зверей, а также другими невинными и благопристойными забавами»2. Восемнадцатилетний Генрих был «молод и полон сил, имел склонность ко всяческим удовольствиям и приятным занятиям, не думая посвящать время многочисленным делам своего королевства»3 и, как говорили некоторые английские епископы испанскому послу, «не утруждал себя ничем, кроме развлечений, свойственных его возрасту, пренебрегая прочими заботами»4. И действительно, Генрих был так занят всевозможными потехами, что работал только в минуты заутрени в королевской часовне или поздно вечером5, если, конечно, ему не выпадало более приятного времяпровождения.

В первые четыре года правления юный король полагался на министров, которые достались ему в наследство от отца. Это были люди пожилые и умудренные опытом, что само по себе ставило их в невыгодное положение, так как Генрих всегда предпочитал находиться в обществе молодежи. По правде говоря, он просто не выносил напоминаний о старости, болезнях и смерти.

Кроме того, новый король испытывал отвращение к бумажной работе. «Писать для меня – занятие утомительное и тягостное», – сказал он однажды кардиналу Уолси6. Его приходилось буквально силой усаживать за письма. Однажды Уолси с трудом уговорил короля составить послание старшей сестре Маргарите, королеве Шотландии, объяснив, что «женщин следует радовать».

У Генриха всегда имелась причина, по которой он не мог заниматься делами: то у него болела голова, то он переезжал в другой дом. Однажды, когда его секретарь Ричард Пейс хотел обсудить с ним дипломатическую корреспонденцию, Генрих сослался на необходимость посетить заутреню. На следующий день король уклонился от неприятной обязанности, уехав на охоту, а когда вернулся и увидел, что Пейс ожидает его, то сказал, что сперва должен поужинать, и только вечером принялся – с неудовольствием – за работу. В 1521 году бедняга Пейс пришел в ужас, когда Генрих отказался прикладывать печать к письмам, узнав, что французский король этого не делает. Пейсу пришлось смириться и ждать, пока Генрих не вернется к традиционному способу заверения королевских посланий при помощи подписи и печати. В 1513 году миланский посол был слегка уязвлен: по его словам, король «отложил нашу беседу, так как спешил отобедать, чтобы после этого потанцевать»7.

Советников Генриха, привыкших к усердию и аккуратности его трудолюбивого отца, раздражало пренебрежение молодого короля своими обязанностями. К счастью, то были опытные люди, прекрасно управлявшие страной от имени государя; правда, они не оставляли попыток привлечь Генриха к исполнению монаршего долга по примеру его отца. Они опасались, «как бы обилие богатств, которыми ныне владеет король, не подвигло его к забвению самого себя в разгуле». Советники побуждали Генриха «быть вместе с ними, желая ознакомить его с политикой управления королевством, а он поначалу не выносил, когда ему сильно докучали этим»8. Король выказывал нетерпение и даже отвращение, когда они отнимали у него время, пытаясь ввести в курс дел.

Страной много веков управляли из Вестминстерского дворца. Здесь размещались главные ведомства: казначейство во главе с лордом-казначеем, канцелярия под управлением лорда-канцлера, являвшегося также хранителем Большой печати Англии; Суд общих тяжб и Суд королевской скамьи. Парламент, который созывали и распускали по воле короля, тоже заседал в Вестминстере.

Тем не менее власть сосредоточивалась вокруг двора, где находился король, и во все большей степени – вокруг его секретариата, члены которого путешествовали по стране вместе с монархом; он состоял из лорда – хранителя личной печати, главного секретаря и их помощников. Эти государственные служащие являлись самыми важными членами Тайного совета вместе с лордом-казначеем, лордом-канцлером и лордом – верховным адмиралом9. Далее шли канцлер казначейства, лорд – смотритель Пяти портов и архиепископ Кентерберийский.

Тайный совет, который высказывал свои соображения по различным вопросам и исполнял решения короля, проводя в жизнь намеченную им политику, собирался в Вестминстере. Суд Звездной палаты, посредством которого Тайный совет осуществлял свои законные полномочия, заседал во дворце. Семьдесят с лишним членов Совета назначались королем из числа аристократов, священнослужителей, придворных чинов и профессиональных законоведов, но не все они одновременно присутствовали на заседаниях, которые были закрытыми. Король не всегда присутствовал на них, предпочитая обсуждать важные дела с глазу на глаз с отдельными советниками, часто во время прогулок по галереям или садам; однако все дела вершились Советом от его имени. При Генрихе VIII, сперва из-за малого интереса короля к политике, затем по причине выдвижения Уолси и Кромвеля, полномочия Совета неуклонно расширялись, хотя он во многом оставался консультативным органом. К 1530 году Совет все чаще собирался при дворе.

В 1509 году самым могущественным советником был Ричард Фокс, епископ Винчестерский, который с 1486 года исполнял должность лорда – хранителя личной печати. Рассудительный и при этом хитрый законник и дипломат, он казался венецианскому послу чуть ли не королем10. «Здесь, в Англии, его считают лисом, и воистину это так», – сказал король Луису Каросу, испанскому послу11; в этом была доля правды. Фокс сделал выдающуюся церковную карьеру, был известным покровителем наук и гуманистом, переписывался с Эразмом.

Первым лордом-канцлером при Генрихе VIII стал Уильям Уорхэм, архиепископ Кентерберийский, получивший должность и сан, о которых идет речь, в 1504 году. Он тоже был гуманистом и другом Эразма. Последний находил его «остроумным, энергичным и трудолюбивым», отмечая в своих записках, что, хотя Уорхэм устраивал «роскошные развлечения, сам он питался скромно и почти никогда не прикасался к вину, но все же был очень радушным хозяином. Он никогда не охотился и не играл в кости, а главным его удовольствием в часы досуга было чтение»12. Уорхэма считали знающим законоведом и умелым дипломатом; он и Фокс были типичными священниками, которые делали светскую карьеру, пренебрегая церковными обязанностями ради политических амбиций.

Должность лорда-казначея занимал соперник Фокса – Томас Говард, граф Суррей. Джон де Вер, граф Оксфорд, был лордом-адмиралом. Главным секретарем был Томас Ратхол, епископ Дарема, способный администратор, занимавший эту должность с 1500 года и богатевший за счет доходов от своих трудов. В число видных советников короля входил также Джон Фишер, епископ Рочестера. Таким образом,