Шрифт:
Закладка:
Для интерлюдий – коротких вставок в перерывах между основными картинами пьесы или придворными развлечениями – выбирали популярные темы. Самый ранний из сохранившихся образцов жанра – интерлюдия «Фульгенций и Лукреция», написанная Генри Медуоллом примерно в 1486–1490 годах для кардинала Джона Мортона, архиепископа Кентерберийского. Созданная по образцу итальянской пьесы о Римской республике, она была предназначена для образованных аристократов, вероятно не чуждых гуманистических веяний. Известно, что молодой Томас Мор играл в интерлюдиях, служа у кардинала Мортона19. «Сон в летнюю ночь» Уильяма Шекспира содержит типичную интерлюдию – «Пирам и Фисба». Такие короткие пьесы должны были сочетать в себе «веселость со скромностью»20; персонажи могли быть комическими или аллегорическими, а сюжеты – сатирическими, моралистическими или фарсовыми. Текст часто писали нескладными виршами.
Интермедии исполняли небольшие группы странствующих музыкантов – при дворе, в домах знати, университетах и постоялых дворах при дворцах. За год перед Генрихом VIII порой выступали до семи таких бродячих трупп, и многие получали от короля награды21. Некоторые группы, такие как Актеры короля и Актеры королевы, были наняты службой Покоев на постоянную работу.
Помимо Джона Скелтона, одним из лучших авторов интерлюдий в дореформационный период был Джон Хейвуд, лондонец, женатый на Элизабет Растелл, племяннице Томаса Мора, и работавший при дворе с 1519 года – сначала в качестве певца. Он также сочинял музыку для лютни и клавишных инструментов22, и его считали неплохим поэтом. Самыми известными произведениями Хейвуда были «Игра погоды» (1533) и «Четыре П» (ок. 1544). В последней интерлюдии четыре персонажа – Паломник, Продавец индульгенций, Провизор и Пирожник состязаются в том, кто лучше соврет. Победителем становится Продавец индульгенций, утверждающий, что никогда не видел, как женщина сердится. Интерлюдия Хейвуда «Продавец индульгенций и монах» основана на произведении Чосера; Кристофер Марлоу создал по ее образцу своего «Мальтийского еврея». Говорят, что Хейвуд избежал казни за измену в 1544 году, так как король восхищался его пьесой.
Тесть Хейвуда, Джон Растелл, женатый на сестре Томаса Мора, также писал интерлюдии для двора; наибольшую известность получила «Природа четырех элементов» (ок. 1520). Растелл был талантливым законоведом, а кроме того, работал печатником, военным инженером и художником-декоратором. В 1520 году король поручил ему помогать в украшении временного дворца, построенного для встречи на Поле золотой парчи. Именно Растелл в 1517 году содействовал отправке первой английской экспедиции в Америку с целью колонизации; к сожалению, путь ее закончился в Ирландии.
Живые картины (англ. pageants, букв. – «подвижная сцена») включали шуточные сражения (рыцари и дамы забрасывали друг друга цветами, фруктами и сластями), создание аллегорических фигур, прославление идеалов рыцарства и куртуазной любви. Это бургундское изобретение давало возможность устраивать ослепительные зрелища с впечатляющими декорациями, особыми эффектами, музыкой, поэзией и танцами. Живые картины ставили на Рождество, Крещение, Масленицу и в другие праздничные дни, а также для развлечения послов, часто сочетая их с турнирами. Для показа внутри помещений картину обычно устанавливали на гигантских колесных платформах, которые закатывали в главный холл. Зрители смотрели представление со скамеек, расставленных ярусами вдоль стен.
«Маскарады», столь любимые Генрихом VIII, нередко были частью живых картин или давались как отдельное развлечение. Участники, облаченные в костюмы и маски, либо исполняли театральный номер инкогнито, либо разыгрывали знакомых, заставая их врасплох. Король особенно любил, вырядившись таким образом, врываться в покои королевы, к Екатерине и ее дамам. Развязка наступала, когда маски снимали и все видели, кто скрывается под ними. Генрих по-мальчишески радовался, участвуя в этих шуточных переодеваниях, а Екатерина, по-видимому, непременно изображала изумление по случаю таких сюрпризов.
Всевозможные развлечения часто придумывали, чтобы развеять скуку придворной жизни и «избежать праздности, причины всех пороков»23. Помимо дневных занятий, таких как охота, спорт и турниры, о которых будет сказано ниже, в ходу были танцы, азартные и настольные игры, а вечерами публику потешали своими выходками шуты. Многие придворные увлекались написанием стихов или сочинением музыки, кроме того, скоротать время помогала полная интриг, захватывающая игра в куртуазную любовь.
При дворе любили танцы, хотя бы уже потому, что они давали мужчинам и женщинам редкую возможность вступить в физическое соприкосновение, находясь в обществе. При этом некий испанец утверждал, что англичане «совсем не грациозны», а их танцы состоят «лишь из скачков и бега рысцой»24. И все же умение танцевать считалось важным навыком для мужчин и женщин благородного происхождения; Генрих VIII позаботился, чтобы всех его детей как следует обучили этому.
Придворные танцы были многочисленными и разнообразными. Бранли, или бролы, представляли собой хороводы, заимствованные аристократами у крестьян и пользовавшиеся большой популярностью в Англии. Басс (от фр. basse – «низкий») получил такое название, потому что танцоры скользили по полу, почти не отрывая от него ног. Сэр Томас Элиот упоминает о «барженеттах и туржионах», похоже весьма энергичных по ритму. Самой же величественной была итальянская павана, благодаря медленному темпу особенно подходившая для торжественных случаев, когда движения танцоров сковывали тяжелые мантии и длинные шлейфы. Пассамеццо был чем-то вроде быстрой паваны. За ним часто следовал сальтарелло, ранняя разновидность веселой гальярды со вскидыванием ног, которая стала популярной в елизаветинские времена.
Бóльшая часть танцевальной музыки эпохи Возрождения сохранилась в записях, что дает некоторое представление о разнообразии ритмов и видов танца в то время. Ясно, что танцы XVI века были менее формальными, чем в позднейшие столетия, и оставляли простор для импровизации; многие были очень энергичными, включали бег и прыжки, а в некоторых, например в ронде, танцоры пели. Все придворные танцы начинались и завершались изъявлениями почтения: кавалеры кланялись королю с королевой, дамы делали перед ними реверансы.
Генрих VIII был опытным и увлеченным танцором. В десять лет он лихо отплясывал со своей сестрой Маргаритой на свадьбе брата Артура; зрители восторженно наблюдали за тем, как он, сбросив плащ, скакал и вертелся в дублете и рейтузах25. В молодости Генрих «ежедневно упражнялся в танцах»26 и, как писал в 1515 году миланский посол, «творил чудеса и прыгал, как олень»27. Он «держался божественно» во время плясок, восторгался один
