и жестоко, вложив всю свою силу, ударил его ногой по гениталиям.

Марк разжал руки. Абдул взвыл, безвольно, как тряпка, сложился пополам, рухнул, уткнулся головой в отверстие для стока помоев.

– На, сука! – заорал Сэм за спиной Марка.

Тот обернулся.

Его друг с кем-то дрался, загораживал проход, в котором находились Марк и Клэр. Черные руки дернули Сэма за воротник рубашки, и он вывалился за угол сарая.

Марк выскочил вслед за ним и увидел перед собой пять или шесть боевиков. Двое из них лупили Сэма по плечам и по голове. Остальные дождались Марка и кинулись в атаку.

Он сумел уложить двоих, но противники одолели его числом, кинулись ему в ноги и повалили на землю. Марк попытался встать, но ему уже заломили руки за спину так, что в глазах у него потемнело.

Тут в толпу, собравшуюся у сарая, тяжелым ядром врезался дядя Володя. Он натужно выдыхал, словно рубил дрова, наносил удары, расчищал дорогу к своему младшему товарищу. Последним отставной морпех свалил черного, как смоль громилу, заламывающего руку Марку. Причем не кулаком, а оглушительной оплеухой, которая пришлась тому по затылку.

Дядя Володя в несколько шагов очутился возле Марка, стоявшего на одном колене.

– Ты нормально, матрос?!

– Так точно, товарищ капитан первого ранга! – Марк, чувствуя прилив сил, взлетел на ноги, сплюнул кровь и оскалился. – Я нормально!

– Где Сэм?

– Вон он, возле сарая лежит.

– Тому будет не до смеха, если тронет кто морпеха! – внезапно гаркнул дядя Володя в толпу.

Боевики, стоявшие впереди, невольно попятились. Слишком уж внушительно выглядели дядя Володя со сжатыми огромными кулаками и окровавленный, жутко улыбавшийся Марк.

Любой мужчина какой угодно национальности, участвующий в драке, всегда четко, без малейшей ошибки, опираясь на инстинкт, определяет степень готовности своего противника идти до конца, то есть до тех пор, пока его не убьют. Способ убийства неважен. Это может быть нож, палка, пулемет, все, что угодно. Человек, какой бы храбрый он ни был, невольно чувствует трепет и восхищение перед своим врагом, решившимся отдать свою жизнь за какую-нибудь ерунду, не имеющую ценности в глазах окружающих. Например, за старую, тощую французскую тетку.

– Пошли за Сэмом! – крикнул дядя Володя, опустил голову и шагнул вперед.

Толпа колыхнулась.

К ней подбежал повар, потерявший свой колпак, принялся ругаться и лупить боевиков широкой деревянной доской по плечам и рукам. Они сразу же узнали Мусу. Кто-то засмеялся, показал пальцем на возбужденное лицо и полные трясущиеся щеки. Если во время драки возникает веселье, то оно быстро гасит слепую агрессию.

Боевики со смехом начали разбегаться от разъяренного толстяка. Они уважали Мусу, знали, что он никогда не допустит, чтобы в коллективе, вверенном его заботам, остался хоть один голодный боец. Такой повар всегда пользуется уважением и непререкаемым авторитетом у любой компании вооруженных мужчин. Неважно, какие цели их объединяют.

Вечером вернулся Ахмед, узнал об этом происшествии и рассвирепел. Он схватил Абдулу за шею, подтащил к сточной канаве и отрубил ему голову мачете, словно кочан капусты. Курчавая башка упала в нечистоты, следом рухнуло тело. Затем главарь отнял автомат у охранника и расстрелял его у поваленной стены гаража.

Ярость Ахмеда можно было понять. Его приказ – не трогать пленников без особого распоряжения – был нарушен молодым сопляком на глазах у всех, а охранник не принял меры, лишь жевал кат. За это следовало наказать так, чтобы все остальные бандиты запомнили одну элементарную вещь. Распоряжения Ахмеда должны выполняться всегда, любым членом группировки, невзирая на возраст, пол, социальный статус, количество выкуренной анаши или сжеванного ката. Никому не позволено калечить или избивать заложников, за которых он получит деньги.

Ахмед велел привести пленников к себе в комнату. Он осмотрел Энрике и Клэр со всех сторон, прищуривался как фотограф, выбирающий ракурс, ведомый только ему. Главарь банды заставил итальянца размотать бинт, обследовал заживающую рану, удовлетворенно кивнул и велел охранникам отвести европейцев в яму.

Затем он повернулся к русским и проговорил:

– Ваши родственники просят меня прислать ваши фотографии или видеоролик. Аллах с ними, это несложно, но что мне делать с вашим внешним видом? Сплошь синяки и засохшая кровь! Ну и подлец же был этот Абдул!

– А что, деньги уже готовы? – спросил дядя Володя.

– Готовы, – подтвердил Ахмед. – Но ваши родственники и друзья хотят удостовериться, что с вами все в порядке. Это их право, я их понимаю. Вы мне нужны живые и здоровые. Какого хрена ты, дурак, полез драться из-за этой французской лесбиянки?

– Ты не поймешь, – сказал Марк, улыбнулся и тут же скривился.

Губа сильно болела.

– Это точно! – злобно пробормотал Ахмед. – Такое выше моего понимания! Ладно. Я что-нибудь придумаю. Через пару дней вы приобретете более-менее благопристойный вид. А сейчас валите отсюда! – Главарь махнул рукой охране.

Марк с трудом устроил свое побитое тело на соломе и уже засыпал, как вдруг почувствовал на своей руке ласковое поглаживание.

– Ты спишь, Марк? – прошептала женщина.

– А? Что? – Марк поднял голову. – А, это ты, Клэр. Что-то случилось?

– Спасибо, парень. – Француженка наклонилась и легко поцеловала Марка в заросшую щеку.

– Да не за что. – Марк смутился от неожиданности. – Я же не один был. Все нормально. Спи. – Он откинулся на солому, посмотрел на зарешеченный квадрат, едва угадывавшийся в темноте, и улыбнулся.

Глава 11

Коммодор Дик Фарелл, немного располневший человек с широким лицом, покрытым веснушками, прошел к себе в кабинет, облегченно вздохнул, снял фуражку и провел рукой по голове, начинающей лысеть. Умница Френк заранее позаботился о комфорте. Теперь в кабинете можно будет выпить горячий крепкий кофе, подставить голову под прохладные струи воздуха, с ровным шелестом стекавшие из кондиционера.

Он повесил фуражку на вешалку, расстегнул верхнюю пуговицу на кителе, покрутил головой, разминая шею, подошел к окну, взял со стола сигару и раздвинул светлые жалюзи.

– Господин коммодор?

Дик взглянул на часы и удовлетворенно кивнул. Что бы он делал без Френка?

Несмотря на юные годы, его племянник был умен, точен и аккуратен. Он уверенно говорил, хорошо соображал и держал свое слово. Вместе с тем парень внимательно прислушивался к мнению старших офицеров. Фарелл не помнил случая, когда он что-то бы напоминал Френку дважды.

Отличные качества для юноши, решившего посвятить себя морской службе. Его ожидает неплохая карьера. Будьте спокойны, уж старина Дик об этом позаботится!

– Да, – сказал он, не оборачиваясь.

В проем раскрытой двери вкатился раздвижной стеклянный столик, на котором стояли кофейник с двумя белоснежными чашками и тарелка, прикрытая салфеткой. Его толкал перед собой