частью общей мудрости, и я разделял с ними разум точно так же, как они разделяли разум друг с другом. Я был одним из Благословенных.

Конечно, мне бы понадобилось слишком много времени, чтобы описать вам весь процесс. Расскажу лишь об одном дне. Это был не особо важный день. Я не научился делать портал, не научился летать или превращаться в живую колонну Полуночного Синего, исцелять других, даруя им свою силу, слышать мысли и чувствовать намерения окружающих людей.

Я расскажу вам о менее волнующих моментах. Прошло двадцать лет с начала моего обучения. Был обычный день с маленькими озарениями и крошечными достижениями, которые, если сложить вместе все десять тысяч дней постепенного развития, и произвели необходимую трансформацию.

Утро, Ватанабе

Я провёл утро с Ватанабе. Он был Силачом и обучал меня использованию физической категории магии. Я встретился с ним в крошечном храме на вершине горы, где он жил, и сквозь портал мы прошли к заснеженным пикам далёкой неизвестной страны. Было очень холодно, и два часа мы учились регулировать температуру тела при помощи потока физической магии.

Мне было очень сложно найти баланс между дрожью и поджиганием лица, но в конце концов мне это удалось. После этого я мог спокойно лежать на снегу и чувствовать себя так, словно загораю на песчаном пляже.

Ватанабе сел на корточки и погрузил в снег палец. Он с силой толкнул его вниз, и снег спрессовался и затвердел. После этого он поднял тело, направил пальцы ног вверх, а другую руку прижал к бедру. Больше никто не мог стоять на одном пальце под таким углом. Ватанабе напоминал безумный стоп-кадр пловца, прыгающего в воду. Потом он спокойно заговорил, не меняя положения тела. Его голос звучал отрывисто и ритмично:

– Магия Силача не в большой силе, а в совместной силе. В силе через что-то. Через снег. Через гравитацию. Через тела. В этом магия Силача.

Я вздохнул.

– Отлично. Когда я этому научусь, то смогу отжиматься на пальцах.

Ватанабе выпрямился и погрозил мне.

– Ты очень грубый. Тебе следует стать более вежливым.

– Простите. Я хотел сказать, это просто великолепно! Не могу дождаться, когда тоже смогу стоять в снегу на одном пальце, потому что это поможет мне в спасении Вселенной.

Ватанабе взмахнул рукой.

– Я ударю тебя по твоему вкрадчивому лицу, Саймон Фейтер, если ты не прекратишь дурачиться.

Я засмеялся.

– Я рад, что вы знаете слово «вкрадчивый», мистер Английский-Мой-Второй-Язык…[117]

Ватанабе заставил меня сделать стойку на пальце, и у меня получилось. Потом он снова опустился на корточки, так что его лицо оказалось близко к снегу. Он поднял вверх мизинец.

– Ты согрелся? Горячий палец растопит снег. Это плохо. Холодный палец ничего не сделает. Тоже плохо. А тёплый палец заставит снег склониться. Очень хорошо для рисования![118]

Он радостно улыбнулся и принялся водить тёплым пальцем по воздуху в миллиметре от снега. Снег как будто проседал под его пальцем. Поверхность быстро замерзала, создавая сверкающие углублённые линии.

– Ха! Видишь? Я научу тебя быть гравёром по снегу. Попробуй! Попробуй![119]

Всё оказалось намного сложнее, чем я предполагал. Я направил поток физической магии в руку, чтобы сохранить равновесие, пытаясь точно высчитать расстояние между пальцем и снегом. Мой палец приобрёл нужную температуру, чтобы нагреть снег, но не растопить его. У Ватанабе всё получалось так легко.

Но в конце концов у меня тоже получилось. Через пять минут я с гордой улыбкой посмотрел на рисунок тринадцати Благословенных. У меня за спиной Ватанабе закончил трёхступенчатый рисунок, изображающий процесс раскрытия и увядания одуванчика. Он нахмурился, глядя на мой рисунок, и вздохнул.

– Почему ты нарисовал фигурки из палочек? Твоя магия сильна, но ты рисуешь, как маленькой слепой ребёнок! Ну-ка исправь!

Полдень, Килвоэ

Я гнался за ней по дну океана. Её золотистые волосы струились, как плащ из солнечного света, переливаясь в блеске кожи. Она парила над песчаным дном, едва касаясь ногами обломков пород и поднимая тучу пыли, которая скрывала её из виду.

Она взмахнула рукой и швырнула в меня сферу из раскалённой лавы. Вода быстро остудила её, и, долетев до меня, лава почти превратилась в камень. В двадцати футах от моего лица лава дёрнулась, и у неё появились рот и плавники, огромный хвост и огромные зубы. Она открыла рот, и, слишком поражённый, чтобы мыслить здраво, я вскинул руки и создал из морского дна чудовищную пасть, поглотившую лаву целиком.

Когда губы песчаного рта опустились на дно, из дымки появился силуэт Килвоэ. Она выглядела удручённой. Она махнула рукой, и вода отступила, так что мы оказались в зале с полом из песка и потолком и стенами из воды. С моей одежды капала вода. Я поёжился.

Килвоэ покачала головой.

– Ты слишком много времени провёл с раскрывшимися магами. Твой разум расколот на части. Прекрати разделять свою силу на разные потоки. Со мной вся сила является единой. Нет физического. Нет пространственного, ментального, состоящего из измерений, эмоционального, механического. Здесь нет Силачей. Нет Ловкачей, Гениев, Провидцев, Муз и Рифмоплётов. Здесь маги. У нас только одна сила. Ты меня слышишь?

С моей одежды по-прежнему капала вода, и я не мог перестать дрожать.

– Я тебя слышу, Килвоэ.

– Почему с твоей одежды капает, Саймон? Почему ты дрожишь от холода, тринадцатый счастливчик?

– Потому что я не думаю.

Она приподняла мой подбородок.

– Потому что ты не осознаёшь себя. Мысль приходит после и лишь частично.

Её слова оказали на меня незамедлительное воздействие. Я почувствовал, как через меня потекла магия: не все шесть ветвей по отдельности, а цельный интуитивный поток. Мне было так странно управлять силой как единым целым. Маги после раскрытия представляли собой мысли, контроль, намерение, оценку и обратную реакцию.

С Ксеритом, Дэнни, Килвоэ и Релликом всё было более абстрактным. Эмоциональным и интуитивным. Я представлял то, чего хочу. Конечно, не слишком точно, иначе это могло бы помешать творчеству. Я испытывал благодарность потоку для осуществления моих желаний ещё до его появления, и энергия моих чувств, сила моего воображения заставляли магию работать. Это было очень сложно объяснить. Но это было великолепно. Я улыбнулся, вспомнив, что нужно делать. Моя одежда тут же высохла, и я согрелся.

Килвоэ кивнула.

– Так-то лучше.

Пузырь исчез, и мы снова оказались в океане. Килвоэ метнула в меня очередной лавовый шар, и я поймал его, развернул, как плащ, и накрылся им. Я превратил плащ в торпеду, сел на неё верхом и полетел к ней. Килвоэ присела на корточки, готовясь к моему приближению, и я сосредоточил внимание на песке у неё под ногами. Оттуда вырвалась гигантская песчаная пасть и проглотила её целиком. Килвоэ с улыбкой выскочила наружу и со смертоносной грацией помчалась мне навстречу.

– Так-так-так… – Я превратил разделявшие