мартовский корпоратив, и я мечтала как следует набраться. В последнее время я пила умеренно, не давая Кирану повода для чего-то большего, чем раздраженные взгляды.

Я долго была хорошей. Теперь же чувство, регулярно возникавшее у меня до нашего знакомства, – неуемная, стремительно растущая потребность в грязном ночном загуле – вернулось. Похоже, все это время оно крепло у меня внутри.

За несколько дней до корпоратива я купила серое платье в облипку с узлом на животе и вырезами, подчеркивавшими изгибы талии, а еще новую косметику, с которой экспериментировала вечерами до прихода Кирана. Я стала меньше есть, чтобы чувствовать себя легкой и энергичной.

После работы наш коллектив из сорока человек собрался в большом безликом клубе на Харкорт-стрит. Я накрасилась и переоделась в туалете еще с несколькими молодыми женщинами, и все они то ли восхищенно, то ли насмешливо ахнули, уставившись на мой прикид. Я и впрямь вырядилась. В таком виде я когда-то ходила на вечеринки, где выступали знаменитые диджеи, и на концерты к парням, с которыми надеялась переспать, – полная грудь, сексуально выпирающая из платья, высокие каблуки, эффектный, агрессивный макияж. Я купалась во внимании, надеялась, что они мне завидуют, и наслаждалась мимолетным чувством превосходства.

В клубе я опрокидывала в себя один запотевший бокал пино гриджо за другим и беззаботно перемещалась от компании к компании, чтобы взять очередной бокал. Я болтала с почти незнакомыми коллегами, удивляя всех, включая себя, остроумием, обаянием и наблюдательностью. Ничто не раскрепощает лучше, чем алкоголь.

Часам к десяти, когда начальство разъехалось, я уже вошла в стадию острого голода, острой потребности. Сердце стучало быстро и радостно, слова лились легкомысленным потоком. Я беспрестанно курила, переключилась на крепкие напитки – я пребывала в состоянии, когда хочется испачкаться, заглотить порошка, обжигающего горло, как хлор, когда вся превращаешься в желание.

Когда я танцевала, айтишник, с которым я до того момента и словом не перемолвилась, подошел ко мне сзади и положил ладони на мои голые бока. Я вздрогнула, повернулась к нему и со смехом стряхнула его руки. Это был розовый потный коротышка лет на двадцать старше меня, с блестящими от геля волосами.

– Разве у тебя нет парня? – спросил он.

– Есть, – растерянно ответила я.

Он наклонился и шепнул мне на ухо:

– Тогда какого хера он выпустил тебя в таком виде? – Проведя своей мерзкой лапой по моей заднице, он грубо сжал ее и быстро отошел. Я не успела ни завизжать, ни оттолкнуть его.

Вскоре я ушла, и хотя до Рэтмайнс-роуд было всего пятнадцать минут, из-за туфель на каблуках я добиралась гораздо дольше. В голове вертелись слова: «Какого хера он выпустил тебя в таком виде? Какого хера он выпустил тебя в таком виде? Какого хера он выпустил тебя в таком виде?» Я безуспешно пыталась осмыслить их, разобраться, почему они меня так потрясли.

Вернулась я намного позже, чем обещала, но Киран еще не ложился. Наверное, я вела себя странно, потому что он разорался, устроил допрос и обвинил меня в том, что я была с другим мужчиной. Раньше такого не случалось.

Я засмеялась, а Киран схватил меня за запястье и грохнул моей рукой о кухонный стол. «Давай, сломай мне руку, – подумала я. – Сделай что-нибудь. Какого хера ты выпустил меня в таком виде?»

Но он уже успокоился, вспомнил, что больше всего боли мне причиняет его молчание, и скрылся в спальне. Я заперлась в ванной, задрала свое сексуальное новое платье и начала быстро, испытывая стыд, мастурбировать, думая об уроде, который облапал меня, который заявил, что я – собственность Кирана. Перед оргазмом я вспомнила, что Киран обвинил меня в измене.

В тот раз я впервые с нашего знакомства представила себя с кем-то, кроме него. Я резко вдохнула и ухватилась за раковину.

2019, Афины

Когда-то я больше всего на свете боялась, что любимый уйдет от меня к другой женщине или даже подумает, что у нее фигура лучше, чем у меня. Иногда невыносимо было даже смотреть с Кираном кино: я не могла расслабиться все два часа, пока он смотрел на женщин привлекательнее меня. Я медленно и глубоко впивалась ногтями себе в бедра, лежа под одеялом, зарекалась впредь есть сахар, хлеб и любую другую калорийную еду, давала себе слово просыпаться в пять утра и приседать, пока не начну задыхаться.

Наверное, я так легко отдавалась мужчинам, чтобы преодолеть эту боль и перебороть себя. Какая разница, кто и что со мной делает, если я самую сильную боль причиняю себе сама. Не все ли равно, что человек безразличен ко мне, если я сама себе безразлична?

Мне неприятно писать об этом, зная, что люди, прочитав, лишь раздраженно усмехнутся моему пошлому самоуничижению.

И те, кто сам пережил предательство, и те, кто не может помыслить о неверности, и те, кто – как некоторые мои друзья – считает неверность преступлением, увидят лишь жалкое эгоистичное оправдание моих измен.

Кому-то из вас, просвещенные читатели, станет неловко за мое самоуничижение. Вы скажете, что я сама в ответе за свои решения и не должна рассматривать их сквозь призму своей зависимости от мужчин и их одобрения. Вы полагаете, что я имею полное право на сексуальную жажду и должна ее принять, что я должна освободиться от оков моногамии, от властных бойфрендов и их отеческого доминирования, что я должна удовлетворять свою несдержанную сексуальность и наслаждаться ею без стыда.

Но одно другому не мешает.

Да, я действительно люблю заниматься сексом, люблю не только сам секс, но и его многообразие. Я люблю секс с теми, кого близко знаю много лет, я умею заставить человека раскрыться, но не меньше люблю и секс с незнакомцами за одну лишь их новизну. Расставаясь с ними, я жалею, что не могу остаться и переспать с ними еще сотню раз, чтобы вычерпать всю их незнакомость, но в то же время понимаю, что именно невозможность этого сделала наш секс таким особенным.

В подобные моменты я словно заживо сдираю с себя кожу, возвращаюсь к смыслу своей жизни – простому слиянию с другим человеком, без тревоги за то, что с нами будет завтра, близости без страха.

Но верно и то, что, несмотря на мое зачастую поистине бесстыдное наслаждение сексуальной жадностью, иногда причиной моих неразборчивых связей была ненависть к себе. Внезапная острая потребность в подтверждении своей привлекательности, потому что я тоскую по определенному мужчине и хочу отомстить ему и себе за то, что его потеряла, за то, что