с себя все следы неудачного секса, стараясь не замечать тянущую боль внизу живота, сожгла платье в чаше для умывания, заполнив комнату удушливой гарью, и только после сползла по стене и горько заплакала. Плакала долго, пока на мои завывания не пришла Нененка. Она не была служанкой, поэтому выгнать её не получилось, сколько бы я ни кричала и ни швыряла в нее чем ни попадя. Знаю, глупо и некрасиво для умной и начитанной девушки, но боль, которая меня заполняла, искала выход. Если не выйдет – раздавит, поглотит и сожрёт, оставив от меня сухую оболочку, а так я хотя бы понимала, что жива.

– Да что же это такое, дитя?! Что случилось? Неужели повелитель тебя обидел? О великий Ярыш!

Теперь я ревела белугой, уткнувшись в её плечо. Не заметить синяки, проступившие на моей коже, она не могла, но и предположить что-то страшное не получалось. Видимо, вера в его святость никак не вязалась с моим состоянием.

– Ну, полно… Если у вас произошло недопонимание, это пройдёт: повелитель мягок сердцем. Всё разрешится…

Разрешится, вот только не в этом мире. Если до этого в голове начали проклёвываться первые зёрна сомнений насчёт возврата в свой мир, то сейчас я была готова покинуть это проклятое место немедленно.

– Ливрелия, тебе просто нужно отдохнуть. Через пару дней следующее испытание. Ты его непременно пройдёшь, и всё наладится. Ярыш не оставит тебя, вот увидишь.

– Не хочу отдыхать, – я вытерла слезы и встала с постели. – Прошу, Нененка, прикажи приготовить мне новый наряд и переплести, я хочу сходить в храм помолиться.

– Это тоже правильно, – засуетилась женщина, убегая к дверям, за которой, как побитые собаки, ожидали служанки.

Девушки молча, уткнувшись взглядами в пол, нарядили меня в простое синее платье, достаточно плотное на просвет, и заплели одну косу. Хотели украсить волосы цветочной подвеской, но я отказалась. Ещё раз бросив взгляд на искажающую изображение пластину, в которой всё казалось карикатурной мазнёй, я под конвоем охраны пошла в храм. Благо невестам не запрещалась гулять в пределах дворца в свободное время, а в храм охранникам путь был заказан: лишь в определенные часы его могли посещать мужчины. В остальное время там жили и работали только послушницы и жрицы.

– Найра!

Маленькую согнутую фигурку в сером одеянии я увидела сразу: жрица украшала цветами одну из статуй драконов.

– Готовлюсь к сегодняшнему празднику. Повелитель благодушен...

– М-м-м, – сухо протянула я. – В честь чего?

– Как это чего? – Найра обернулась. – В честь вас! Тех, кто прошёл первое испытание.

– М-м-м… – ещё раз протянула я и наконец завладела вниманием женщины. Она так пристально на меня посмотрела, словно сканируя насквозь, что я не выдержала и отвернулась. Она нахмурилась, отметив мою бледность, искусанные в кровь губы и распухшее от слез лицо. И, конечно, не могла не заметить засосы на шее, спрятанные под воротником-стойкой.

– А ну-ка, пойдём, – она поманила меня пальцем и заковыляла в сторону от большого зала в ту каморку, что когда-то уже была моей. Недолго, правда, но не суть. Найра усадила меня на табурет, накрепко закрыла дверь и приготовилась слушать.

Я же, нервно перебирая складки на платье, успела заприметить букет цветов в глиняной вазе, стопку серых вещей на прикроватной тумбе, а в углу – сверток из жёлтой материи, очень похожей на то платье, что было на Лоре. И выглядывающее из-под кровати пушистое ухо кролика – плюшевого тапка.

– А где моя подруга? – тут же уточнила я.

– Не переживай, она в молитвенном зале. Очень усердно трудится.

– Молится?

– Нет, скрывается от Акихара. Он в последние сутки ей проходу не даёт.

– Серьёзно?

– Вознамерился заявить на неё права.

– А что Лора?

– Говорю же, избегает, как может.

– А, ну в этом она мастер.

Жрица оперлась обеими руками на клюку и мягко напомнила, зачем мы здесь.

– Расскажу, если пообещаете взамен тоже кое о чём рассказать.

Женщина, не задумываясь, кивнула, и я не стала тянуть и лукавить: опустив подробности, сухо пересказала суть своего позора. Почему-то с этой женщиной было легко и просто, а что самое главное – не стыдно. Словно делилась не с незнакомой женщиной из чужого мира, а с матерью. Но, что самое поразительное, то, что мне показалось горем, для неё оказалось лишь досадным недоразумением. И единственное, что она спросила, когда я завершила короткий рассказ, успел он в меня излиться или нет.

Расстроилась, когда я отрицательно покачала головой. Или мне показалось? Но я видела, что в её взгляде что-то поменялось. Словно то, что произошло между мной и Ияром… или, скорее, не произошло, волновало её не меньше. Но задуматься об этом я не успела. Найра откашлялась:

– Понимаешь, тут такое дело... Я тебе не рассказывала, так как не думала, что в твоём возрасте ещё возможно оставаться нетронутой. Но, видно, зря. Так вот, в нашем мире чистота девушки – большая, если не сказать огромная редкость.

– Что, тут совсем не уважают девственность?

– Уважают и чтут, но немного в другом ключе. Чистая душой и телом после двадцати вёсен и не вкусившая мужчину считается невестой Ярыша.

– Это божество, которому вы поклоняетесь? – на всякий случай уточнила я.

– Верно.

– И?

– Невеста Ярыша должна отправиться к суженому по лунной тропе в его небесное царство. И никто не имеет права это оспорить, даже правитель, какой бы силой он ни обладал. Ведь прикасаться к девственнице после двадцати лет – это шерам, грех. Существует поверье, что тронувший невесту Ярыша будет проклят в обоих мирах, земном и небесном.

Шестерёнки в моей голове стали проворачиваться со скрипом, и я неуверенно поёрзала на стуле.

– То есть вы убиваете девственниц?

– Нет, что ты! Они сами делают шаг в пропасть, в объятья Ярыша, это их осознанный выбор. Избавление от бренного тела – это путь к вечному служению в небесных чертогах нашему покровителю.

– А тот, кто решится с девушкой переспать, будет проклят?

– Кто осквернит её тело своим семенем – да. На того падёт гнев Ярыша и великая кара.

– А если девушка забеременеет?

– Если она забеременеет – другое дело. После родов её подвергнут очистительному огню пустыни. Если она выживет