маленькое самолюбие мужчины. А может быть, и не только самолюбие. Может, он решил перейти сразу к финальному испытанию, о котором готовила Ло, дабы поскорее оплодотворить одну из нас и сделать соларой. Разумно, я бы на его месте так и поступила. Зачем всё усложнять? И тут же от этой мысли скисла. Похоть схлынула, оставляя вместо себя мелкое, кусачее раздражение.

Я поклонилась, как учили, и чинно уселась на пол, аккуратно подобрав под себя ноги и небрежным жестом расправив складки на платье.

– Ашшур Суму-ла-Эль, вы хотели меня видеть?

– Желал.

– Что?

– Я желал видеть ту, что не только смогла с достоинством пройти первое испытание, но и помогла сопернице. Почему?

Его уточнение и вопрос вызвали у меня удивление, и он продолжил:

– Лум рассказала, что ты позволила ей идти с тобой и что именно ты нашла выход. А самое главное – ты не бросила её, когда она потеряла сознание. Почему? Что заставило тебя это сделать? Она что-то тебе пообещала? По какой причине ты это сделала? – его глаза прищурились, и он уставился на меня, словно я сейчас открою ему божественную истину, не меньше. Но я лишь пожала плечами и отвернулась, любуясь нежным розовым цветком. Однако, не выдержав давления чужого взгляда, тяжело выдохнула:

– Не важно, кем мы для вас являемся в этом проклятом лабиринте. Важно то, кем мы являемся для самих себя. Я не смогла пойти наперекор своей совести и оставить девушку в беде. Человек нуждался в помощи, и я её предложила.

– Жалость к врагам – это малодушие и глупость! Каким бы беззащитным он ни казался, при любом удобном случае он воткнет в спину нож, не задумываясь.

– Возможно, но моя совесть будет при этом чиста. И это главное.

Ияр нахмурился:

– Кому нужна твоя совесть, если ты будешь мертва?

– Возможно, тем, кому я буду небезразлична, – ухмыльнулась я и без спроса потянулась к бокалу, в котором уже плескался рубиновый напиток. Вино. Кисловатое, но не противное, с лёгким ароматом разнотравья. Думала, что Ияр поймёт намёк и не будет больше докучать глупыми расспросами, но как только я промокнула губы мягкой холстиной, он как ни в чем не бывало продолжил:

– Как ты нашла выход из лабиринта?

– Почувствовала, – солгала я, не моргнув глазом. Припомнила, что говорила по этому поводу Лум, и красочно пересказала. О нити, что указывает путь, о цветных вибрациях и о всякой лабуде, что приходила на ум. Внутренне усмехнулась, когда в глазах напротив уловила удивление. То есть, получается, он вообще в меня не верил? Обидно. Но не смертельно. Мне всё-таки не замуж за него выходить. Вспомнила про зеркало и обратный путь домой. Если спросить у него напрямую, он сразу зачислит меня в порождения тьмы? Наверное. И тут в моей памяти всплыло то, как я для него танцевала. Еще там, в своем мире. И как мы смотрели друг на друга через зеркальную поверхность… Вернее, я через зеркало, а он… через что он смотрел на меня? Ведь чем бы это ни было, оно создало портал. Без сомнения, пространство в тот момент истончилось, образовав проход, теперь я была в этом уверена на сто процентов.

– Ливрелия, тебя что-то беспокоит?

Я вскинулась, недоумённо заморгав. Мысль о портале так взбудоражила, что я вновь сделала большой глоток вина и слизнула алые капли с губ, отметив краешком сознания, что мужчина в этот момент тяжело сглотнул. И покачала головой:

– Нет, всё прекрасно, очень вкусное вино, – сама же при этом думала, у кого бы узнать о волшебном зерцале. У Найры! Кто же ещё, как не старая жрица, знает про все артефакты дворца! Не удивлюсь, если она ещё знает, где оно спрятано...

От первой здравой мысли в голове стало невероятно легко и радостно. Или это от вина? Не важно, важно, что я поняла, куда мне двигаться дальше.

– Ты необычная… Скажи, Ливрелия, тебе здесь нравится?

Он откинулся на подушки и прикрыл глаза, словно решая для себя сложную задачу. При этом стал настолько соблазнительным, что я не смогла отказать себе в удовольствии им полюбоваться.

Красив, соблазнителен, сексуален... Кажется, у меня закололо в подушечках пальцев от желания к нему прикоснуться. Провести по острым скулам, упрямо поджатым губам, острой линии подбородка с жестким напылением щетины. Боже, я не смогла вовремя остановиться и уже представляла, как мягко подхожу к нему на четвереньках, ловлю в ладони его лицо, оставляю мягкий поцелуй на щеке и ощущаю что-то глубокое, чему ещё нет названия, но что чувствуется острее иглы, загнанной в сердце…

– Так что, Ливрелия, тебе здесь нравится?

Здесь – это где? Рядом с ним или во дворце? А может, в этом мире? Я, кажется, потеряла возможность связно мыслить и скрыла внутреннюю дрожь и неуверенность за бокалом вина, которое стремительно заканчивалось. Захотелось поскорее сбежать отсюда. Но когда я подняла взгляд, Ияр оказался ближе. Подался вперед. Его расслабленности как не бывало. Острый изучающий взгляд прошёлся от макушки до пальчиков ног, что выглядывали из-под подола длинного платья, и ещё медленнее – обратно. Моё сердце забилось быстрее, дыхание участилось. Внутренний жар опалил с такой силой, что загорелись не только щеки.

– Расскажи немного о себе. О других девушках я знаю всё и даже чуточку больше, но вот ты – большая загадка. Из каких ты мест, кто твои родители, друзья… у тебя есть друзья? Ах, да, та немая служительница. Нененка рассказала, что она тебя навещала, – видя его хитрый взгляд, я начала всерьез задумываться, а не водит ли он меня за нос. Стало как-то не по себе, чувство самосохранения обострилось, словно я на экзамене, а за неправильный ответ – небесная кара.

– Ничего интересного: родителей я не помню, родственников нет, нас выкупили на невольничьем рынке вместе с подругой. Найра приютила, дала кров, еду и призвание, – как на духу выпалила я заученную историю.

– Что, совсем ничего интересного? – притворно вздохнул мужчина и невесомо коснулся моего плеча, выводя невидимые узоры. Я занервничала. Думать становилось сложнее. Пространства вокруг становилось катастрофически мало. И пока не последовало ещё больше вопросов, на которых я явно посыплюсь, я спросила первое, что попало на язык:

– Какой твой любимый цвет?

Его лицо расцвело всеми оттенками недоумения. Даже, кажется,