– Цвет?

– Да, цвет. Вот мой любимый – красный. Согласна: вычурно и кричаще, я его никогда не ношу, но он такой живой и жгучий, как пламя, и неимоверно притягивает.

Сказала – и осеклась: прозвучало двояко, словно я призналась в любви. Ведь передо мной кто? Дракон! Из какого клана? Огненного! И, кажется, та же мысль мелькнула на дне тёмных глаз. Мужчину это позабавило, и он улыбнулся.

Никогда не думала, что от улыбки можно растаять! Оказывается, можно. Из головы тут же выветрилось всё ненужное, и вообще я на миг позабыла, где я и с кем.

– А мой любимый цвет – черный, – поразил меня мужчина. Нет, не выбором цвета, а ответом на вопрос.

– Как предсказуемо, – фыркнула я.

– Почему?

– Ну, не знаю, – я пожала плечами. – Наверное, потому что это цвет силы, мужественности. По крайней мере, одеваясь в черное, мужчина чувствует себя увереннее.

– Там, откуда ты пришла, мужчины одеваются в чёрное?

Опасный вопрос. И почему в нём опять ощущается скрытый подтекст? Или у меня паранойя? Нет, определённо нужно заканчивать играть в светскую беседу!

– По-разному, я сильно не присматривалась, – ответила я и слегка отклонилась назад, так как мужчина стал ещё ближе. Мне даже почудилось, что я улавливаю тонкий аромат, идущий от его кожи. Терпкий, с нотками цитруса и мыльного корня. И вижу, как разгорается пламя на дне тёмных глаз. Словно упоминание о других мужчинах как-то неправильно на него повлияло. Ревность?

– Кажется, я утомилась и мне уже пора… – сдавленно прошептала я, но с места не двинулась.

Мужчина кивнул, впиваясь в мои губы каким-то неправильным взглядом.

– Но я ещё не рассказал, почему для меня притягательна тьма. Неужели не интересно послушать?

Очень интересно, но опасно. Я вновь стала ощущать, как раздуваются угли и внутри всё вновь начинает затягивать морским узлом.

– А ещё ты не отведала фруктов, – кивнул мужчина, и его мышцы напряглись, словно готовясь к нападению. Попробуй я отказаться или хоть на миллиметр сдвинуться – и меня схватят. Пусть! Я взяла фрукт, напоминающий персик, и вгрызлась в его сочную мякоть. Сладкий сок брызнул и потек по подбородку, по рукам. Мне бы смутиться и скорее смыть липкие капли, но моя внутренняя лунная дева, с которой я уже сроднилась и которую обвиняла в чрезмерной похоти, вышла наружу, разрывая мою личность надвое. Она растянула губы в соблазнительной улыбке, провела языком по губам, слизывая сок, и сдавила недоеденный плод. В воздухе повис острый и сладкий фруктовый аромат, перемешанный с желанием обладать.

– Ты понимаешь, что играешь с огнем?

– Вполне.

– В этот раз не отпущу.

– А я не собираюсь убегать.

– Ты понимаешь, что это не сделает тебя особенной перед другими и отбор будет продолжаться?

Боже, да когда ты уже замолчишь и просто дашь мне то, что я желаю?! Моя внутренняя нимфоманка Ливрелия уже готова была заткнуть его поцелуем, лишь прагматичная, благовоспитанная Оливия её одергивала и не давала впасть в безумие. Но даже выдержки библиотекаря хватит ненадолго…

И, кажется, Ияр всё понял. Он притянул меня к себе и поцеловал. Так, как я помнила, так, как мечтала с того проклятого дня, когда проснулась в его постели. Жарко, влажно, горячо, сталкивая наши языки, ловя каждый стон и дыхание.

Позже найду себе оправдание. Вино, фрукты, сад… наверняка в цветах кроется афродизиак, что воспламеняет, умножает желание и делает его неконтролируемым. Не важно, сейчас я хотела лишь одного: обладать мужчиной, почувствовать его тяжесть на себе, внутри себя…

– Шхар! – сквозь зубы выругался мужчина, когда я пальцами зарылась в его волосы, притянула ближе, плотнее и закинула ногу на его бедро, чувствуя сквозь грубую ткань его штанов немаленькое такое желание.

– Что ты делаешь со мной, женщина… – его губы продолжали терзать мои, а руки опустились на мою грудь сквозь тонкую ткань платья. Стали поспешно рвать крепкую материю, не имея не желания, не сил распутывать множество мелких завязочек. А после – сжали молочную плоть до легкой боли, вызывая острую истому и дикий огонь. За свою боль я отомстила болью, вонзив коготки ему в шею. Он зарычал. Так яростно и властно, что я ощутила ещё большую дрожь и волну желания. Просунула руки под ремни, желая ощутить, как бугрятся мышцы, как покрываются потом, как вздрагивают, когда мои ногти оставляют очередную красную борозду...

– Ияр, – приглушённо выдохнула я, когда его губы стали спускаться ниже, когда пленили грудь и обхватили сосок, вызывая новые приступы удушья от сладострастных спазмов.

– Ияр! – его своевольная ладонь спустилась по моему бедру и рванула ткань моих трусиков, провела по влажным складочкам и проникла пальцами внутрь.

И ещё одна мольба непонятно о чём, когда движения его пальцев стали нарастать, вознося меня на пик чего-то невообразимого и держа на краю пропасти… А после – мой болезненный и удивлённый вскрик от его грубого и резкого проникновения до конца.

Секундное замешательство, окаменевшее лицо напротив и сломленный голос:

– Ты девственница?!

Глава 13

Боже, в этот момент мне захотелось умереть. Или разреветься и сбежать. Ну девственница, и что? Но, видно, это «что» было весомое: мужчина вышел из меня, при этом было видно, как его ломает, как тяжело ему смириться с происходящим. Он обхватил свою напряжённую плоть, изливая семя в сторону, натянул штаны и, не глядя на меня, бросил:

– Прикройся. Тебя проводят.

Не удержался, подошёл, схватил за плечи и поставил на ноги. Тряхнул, чтобы я осмысленно на него посмотрела, и накинул на плечи плед, заворачивая, как в кокон. Кинул короткий взгляд боли или ненависти – не разобрать. И ещё один холодный приказ:

– Никому не говори. Поняла?

Я закусила губу, чтобы не разреветься. Сил на кивок не хватило. Неужели я оказалась недостаточно хороша для «сиятельного» Ияра?

От боли можно было захлебнуться. Наверное, нет ничего страшнее, чем быть отвергнутой, да ещё таким способом. Да, усмехался внутренний голос, ты будешь единственной из четверых, у кого улыбка не засияет на пол-лица.

В комнату я вернулась под присмотром нового охранника. Прогнала служанок – грубо, резко. Зашла в уборную, смыла