– Тогда какой смысл в дискотеках? – запутался Волков.

– Это весело, вот и все, – отозвался Селиверстов. – Такого больше не будет, мы уже не сможем сходить с ума так, как тогда, теперь все иначе, все серьезно. В школе можно было жить на полную катушку и не бояться последствий, потому что школа – это идеальное время для ошибок, безумия, для снятия проб и дегустации. Я был счастливым тогда, самым счастливым. А взрослая жизнь, эта хваленая суровая реальность… как бы я хотел послать все это к черту и опять стать недалеким подростком!

Ромал недоумевающе вскинул брови. Пожалуй, давно он не видел проблеска истины в словах Артура, проблеска правды. Разговоры о прошлом ранили его. Но почему?

– Я бы совершенно другими словами описал свою школьную жизнь… – пробормотал Костя и вернулся к двигателю, лишь бы сменить тему.

Он не понимал, от чего глаза Селиверстова затуманила печаль, не знал, чем помочь и стоит ли вмешиваться.

Артур нахмурился. Алина включила магнитолу и подошла к брату, улыбаясь робко и грустно. Она прошептала:

– Устроим дискотеку здесь, мм?

Арт покачал головой:

– Пойду подышу.

– Я с тобой.

– Лучше нашего Робинзона танцевать научи, – отмахнулся он, – а я скоро вернусь.

Из колонок полилась негромкая музыка, за Артуром закрылись жутко скрипучие двери, а Ромал вдруг выпрямился, заметив, как побледнела Алина.

Теперь это стало по-настоящему странно.

Одно дело, когда человек сам себя накручивает, это еще ничего, но если за него переживают близкие люди, если они теряют дар речи и пугаются – тогда дело действительно нечисто. Тут уже ничего не выдумаешь, не спишешь поведение человека на происки его фантазии или самооценки.

Костя колебался какое-то время, но потом все же отбросил тряпку, накинул куртку и под удивленным взглядом Алины вышел из гаража.

Артур курил, прислонившись к стене, и смотрел куда-то вдаль. Говорят, в мире существует баланс черного и белого. Плохого и хорошего. В жизни Арта все долго было идеально, и ему пришлось расплатиться по счету самым неприятным образом. Пусть многим удар, из-за которого у Артура подкосились ноги, показался бы дуновением ветра, но для него мир рухнул. Арту не хотелось оправдываться, защищаться, спорить, ему было теперь неважно, каким его считали окружающие – сильным или слабым. Он просто очнулся… и жизнь отыгралась, показав свое истинное лицо.

Костя подошел к приятелю и небрежно спросил:

– Еще остались?

– Держи.

Селиверстов отдал сигареты Ромалу, и вскоре они оба стояли в темноте, выпуская в небо белые клубы дыма. Костя не торопился начинать разговор, он исподлобья взглянул на Арта и отрезал:

– Жаль, я не учился в вашей школе.

– Ага, – согласился Арт, – с твоими-то мозгами… ты бы многого добился.

– Ты сделал мне комплимент?

– Констатировал факт.

– Я польщен, – хмыкнул Константин. Из гаража доносилась музыка, слышался смех Алины. Наверное, она учила Даню танцевать. – Имеешь что-то против радио?

– Нет настроения плясать.

– А мог бы показать Волкову парочку пируэтов.

– Ты на мне свой психоанализ испытываешь? – спросил Артур и повернулся к другу с горящими глазами: – Давай без этого.

– Только тебе можно лезть с расспросами?

– Не думал, что тебя вообще интересует моя жизнь.

– А может, интересует.

– Тебя Алина подослала?

– При чем тут твоя сестра? – не понял Костя и не спеша повел плечами. – Я увидел, что ты ушел, решил проветриться. Не хочешь говорить – не говори.

– Да, а почему нет? Давай поболтаем. Думаешь, с какого черта я выбесился?

– Задаюсь этим вопросом.

– Прости, слетать с катушек позволено не только тебе.

– Когда я слетаю с катушек, кровь брызжет. Сам ведь видел. Меня злить нельзя.

– Я тебя умоляю. Из нас троих ты самый…

– Какой?

– Подверженный эмоциям. Ранимый, если хочешь, – поморщился Арт, – сам знаешь. Я не умею ставить диагнозы. Думаю, ты уже давно с этим справился и без моей помощи.

– Тебе диагноз я пока что не поставил, – продолжил ассоциации Ромал.

– Еще бы. Ты ведь ищешь совсем не там, вортако. Ты думаешь про мои деньги и моего отца, про идеальный коттедж, семейный бизнес, бумажки, счета, наследство. А мне это никогда не было нужно, я просто жил так, как живут все дети: в условиях, которые им предоставили родители. Да, мои условия были лучше твоих. И что? Теперь, что ли, вся моя жизнь в этом заключается?

– Я так не говорил.

– Ты так думал.

– Если проблемы не в деньгах, то в чем? Уж прости, но я выбрал самую популярную причину. Спроси любого – деньги у всех на первом месте.

– Смысл париться из-за денег, когда они и так есть?

Костя вдруг задумался. А ведь правда – зачем? Он затянулся и пожал плечами:

– Допустим. Но в чем тогда проблема?

– Хочешь ответ? Ладно, – Арт откинул сигарету и сгорбился, как будто небо рухнуло ему на плечи. – Я влюбился. Набить морду, пересдать экзамен, пособачиться с предками – все это сущие пустяки. А вот потерять голову из-за девчонки… вот где настоящий ад.

Ромал медленным голосом проговорил:

– Ты ведь шутишь.

– Нет.

– Ты сменил фамилию, ушел из семьи и наплевал на наследство из-за девчонки?

– Она была «той самой девчонкой».

– Ты спятил? – искренне удивился Костя.

– Ни хрена ты не понимаешь, – рассердился Селиверстов, – она мне нравилась. Нет, подожди, дослушай. Она мне правда нравилась. Теперь расслышал? Я сходил с ума. Ты не представляешь, как сильно мне хотелось быть с ней. Она была идеальной.

– Она умерла, что ли?

– Чушь не неси.

– Но ты… – Костя свел брови. – Ты сам о ней в прошедшем времени талдычишь.

– А как о ней по-другому говорить, если она в прошлом? Помоги советом. Меня не бросали раньше, не смешивали с собачьим дерьмом. Меня облапошили, как идиота. Я был уверен, что у нас все серьезно. Да, блин, парни могут быть в этом уверены, вортако. И мне не хотелось искать другую. Но она все испортила… оказалось, она, как и ты, видела только деньги, деньги, деньги, черт возьми, эти, блин, всего лишь бумажки!

– Ценные бумажки.

– Да наплевать. Ей неважно было, какой я человек, что мне нравится, что, твою мать, у меня в башке. Она развела меня, как кретина. Встречалась с именем, а не с человеком.

– Да ты… – Ромал запнулся, поморщился и эмоционально взмахнул руками, – жесть.

– Что?

– Люди расстаются каждую секунду. А школьные парочки расходятся со скоростью света. Если ты еще не понял, первый секс не всегда происходит с «той самой».

– Она мне