– Не оплошай, Ромео!

А затем темно-синий седан сорвался с места и скрылся за поворотом.

Не оплошай… легко сказать. Начистить морду какому-нибудь идиоту гораздо проще, чем проявить интерес к девушке. Особенно к той, которой на тебя наплевать. Как бы прекрасно жилось, если бы девчонки разговаривали с парнями на одном языке, их ведь понять невозможно ни при каких обстоятельствах. Они говорят «нет», когда хотят сказать «да». Говорят «да», когда хотят сказать «нет». Что за странная сила ими движет?

На парах Костя вел себя сдержанно. Думал над запиской. Впервые он так глубоко погрузился в свои мысли, что перестал записывать лекцию по истории права. Эта Лиза вела с ним опасную игру, даже не подозревая об этом, а Костя уже вошел во вкус. Он не понимал, нравится ему Лиза или нет, но должен был добиться ее. Вот и все. Он привык добиваться целей, какими бы сложными они ни были, ему даже нравилось, когда достижение результата требовало невероятных усилий.

Словно одержимый, он доказывал самому себе, что способен на все что угодно.

Перед перерывом на обед Ромал чуть раньше ушел с пары. Он купил букет ирисов и вложил маленькую записку с одним лишь словом: «Самой». Выглядели цветы вроде бы неплохо, красиво. Костя понятия не имел, какой букет может прийтись по нраву девушке, и решил не терзаться этим вопросом. «Дело отнюдь не в цветах, а в том человеке, который их дарит», – нашептывал ему внутренний философ. А внутренний реалист занудно повторял, что прелестная обложка скроет любой мусор. Мало кому интересно, что внутри. Человечеству подавай все самое красивое, вычурное, роскошное и стильное, в такой упаковке даже апокалипсис зайдет, лишь бы эпично и со вкусом.

Костя дождался сообщения от Дани, где говорилось, что Лиза вышла из аудитории и направилась в соседний корпус. Костя ждал ее, казалось, целую вечность, но, едва она выпорхнула под солнечный свет, растерялся. Девушка не сразу увидела его. Ее вообще не интересовали окружающие люди, погода и шумящие машины. Она чуть вприпрыжку спустилась по ступенькам, поправила золотистые волосы и внезапно застыла, наконец заметив парня с ярко-синим букетиком.

– Привет, – криво улыбнулся Ромал и подошел к Лизе.

Над смущением Кости можно было издеваться сколько угодно, но ни один мужчина не смог бы побороть в себе трепет, оказавшись под пронзительным взглядом этой девушки. Она обладала удивительной способностью замораживать мысли. Неприступная, неотразимая и настолько желанная, что во времена Трои из-за нее определенно развязали бы войну.

– Ну, привет, – равнодушно отрезала Лиза, – опять ты.

– Опять я.

– Что на этот раз скажешь?

– Ничего нового, – Ромал пожал плечами, – с пар ушел пораньше.

– И к чему такие жертвы?

– Удивить тебя хотел.

– Вот, значит, как, удивить… этим? – Она кивнула на цветы и скрестила на груди руки, поморщившись, как от неприятного запаха. В нежно-розовом платье она казалась милой и беззащитной, но в глазах светилась надменность. Казалось бы, что может привлечь в такой высокомерной ледышке? Но ведь привлекало, манило, звало и очаровывало. Как дурман или магия. Костя понятия не имел, почему ему не оторвать от нее взгляда. – Ты чего добиваешься?

– Может, ты мне нравишься, – честно признался парень.

– Может, передумаешь?

– Не хочется. Меня пока что все устраивает.

– Пока что… – улыбнулась девушка, и на мгновение могло показаться, что это та самая блондинка, которая улыбалась на ступеньках университета. Но уже в следующую секунду на смену улыбке пришла холодная усмешка, и Лиза отвернулась. – Ну, комедия.

– Скорее драма. Ты чего так в штыки все воспринимаешь? Я просто пообщаться хочу.

– Идиотская затея.

– Почему же?

– Время зря потеряешь. У меня уже есть друг.

– Как хорошо, что я не собираюсь с тобой дружить.

– Ты прикалываешься?

– Нет, цветы и правда тебе. – Костя шагнул вперед и протянул девушке букет, но та закатила глаза и отодвинулась, будто он собирался заразить ее смертельным вирусом. – Не любишь ирисы?

– Не нужны мне твои цветы.

– Они не мои.

– Мне все равно, чьи они. Можешь их выкинуть.

– Значит, выкину.

– Выкидывай.

Ромал погрузился в какое-то странное состояние. Он вообще не понимал, что происходит. Говорит Лиза серьезно или просто издевается? Костя разозлился, сильно разозлился, но больше на себя и свою глупость. Лиза что, капризничает? Хочет, чтобы за ней побегали? Почему она ведет себя так грубо?

– Есть причина, – проговорил он, подняв на девушку глаза, – какая?

– Синий – не мой цвет.

– Ты поняла мой вопрос, Лиз. Ответь на него.

– Да что тут отвечать? – спросила блондинка.

Она смахнула с лица волосы и вдруг с сожалением посмотрела на Ромала. С жалостью. Как будто он щенок, которого выставили из дома за оплошность; как будто он дворняга, помойная шавка; как будто он ее попросту недостоин. Родился не там, родился не тем. Вот подошел бы к ней Артур Селиверстов, и у них завязался бы совсем другой разговор. А Костя – кто он, вообще, такой? Отброс. Люди с такими даже в метро рядом не становятся, сразу сторонятся, переглядываются. А взять его за руку, обнять за плечи… неожиданно до Ромала дошло, что не скука светилась в голубых глазах Лизы. Это была банальная, мать ее, брезгливость. Пренебрежение.

Давно уже Костя не чувствовал себя так погано. Он ухмыльнулся, подошел к ржавой урне и выбросил букет. Возможно, Лиза смотрела ему вслед, когда он уходил. А может, и нет. Костя так и не узнал правду, потому что сам ни разу не обернулся.

Тем временем Даня первым пришел в столовую, купил кефир и уселся в конце зала. Он достал конспекты по английскому языку и нахмурился, не понимая и половины того, что он записал на практических занятиях. С информатикой намного проще, в формулах и расчетах Волков чувствовал себя гораздо свободнее, чем в грамматических структурах и в десятке временных форм. Но выбирать не приходилось. Изучение английского языка так же необходимо, как и изучение математического анализа. Даня отпил кефир, подчеркнул в предложении новые слова и принялся выписывать их на отдельный листок, чтобы быстрее запомнить, как вдруг он услышал чей-то смех. Даня оглянулся, но потом вновь вернулся к конспектам. За соседним столиком сидели его одногруппники – пятеро парней, с которыми у Волкова никак не получалось найти общий язык. Они вечно смеялись над ним. Хоть Даня уже привык к этому, у него все равно возникло какое-то странное чувство, вроде легкого волнения. Он огляделся, выискивая Артура или Костю, но никого не увидел.

– Чего скучаешь? – внезапно спросил низкий голос, и рядом