– Всю ночь думала над логотипом, – призналась девушка, стянув кроссовки, и вдруг подогнула под себя ноги. Даня в замешательстве проследил за ней, но ничего не сказал, а Костя с интересом хмыкнул. Забавная девчонка. – Тут главное не переборщить. Всего бы в меру. Но в меру – это сложно. В идеале бы найти золотую середину и соблюсти баланс.

– Чем проще, тем лучше, – задумчиво проговорил Ромал.

– Верно. Так что я оставила только заглавные буквы. Видите? Получается, буква «ж» внутри буквы «н».

– И над этим ты голову ломала целую ночь? – скептически поинтересовался Артур и тут же получил локтем по руке. – Ладно-ладно, мне нравится, честно.

– Что вообще за ночные животные?

– Сайт какой-то.

– Какой-то?

– Да мне без разницы, какой, – отмахнулся блондин, – знакомые спросили, рисует ли у меня кто-то из друзей. Я сказал, что рисует.

– Надеюсь, им понравится.

– Понравится, – кивнул Костя, покосившись на девушку, – серьезно, все отлично.

От Питера до Кингисеппа ехать около двух часов. На машине можно было бы добраться быстрее, не говоря уже о «пауке» Артура, но автобус же тарахтел, наезжая на кочки каждые три секунды, и Селиверстов исходил такими ругательствами, что люди оборачивались с порицанием и хмурились. Одна бабушка так громко стучала зонтом, явно пытаясь заглушить стенания Артура, что Алина не сомневалась: сейчас бабушка встанет и постучит не по полу, а по голове брата. К счастью, обошлось без происшествий.

Едва автобус остановился, Даня поспешил на улицу и глубоко втянул сладкий запах осени; сквозь чернеющие тучи просочился свет, и Даниил улыбнулся, оглядывая родные и такие знакомые перекрестки. Он повел друзей к остановке и не замолкал ни на мгновение, рассказывая о городке, в котором он вырос. Честно говоря, Кингисепп не был красивым и уютным, он казался грязным, неприглядным, как и большинство глубинок в нашей стране. Но Даня умудрялся с таким восторгом описывать захудалые кафешки и площадки, увязшие в тине озера и болота, что ребята даже прониклись его словами. В маршрутке они ехали стоя и наблюдали, как Волков вырисовывает на запотевшем окне карту точек, где продают цветы; в конце концов выяснилось, что у его мамы свой цветочный магазин.

– Что-то слишком много мам увлекаются садоводством… – усмехнулся Артур. – Твоя тоже, да? – подтолкнул он в плечо Ромала. – Признавайся.

Но Косте не в чем было признаваться. Его мама много чем увлекалась, да, вот только работала она уборщицей и больше времени проводила в компании швабр, а не роз.

Ирина Волкова жила в симпатичной белой новостройке на девятом этаже. Едва Даня занес руку, чтобы постучаться, она распахнула дверь и выскочила за порог, поймав сына в изощренную ловушку всех матерей. Ее руки так крепко вцепились в Данины плечи, что тот весь покраснел, даже побагровел и отрезал:

– Мама, я сейчас задохнусь.

– Да кто от такого задыхается, Даня? – воскликнула мама, отстранилась и заулыбалась во все тридцать два зуба. Она потеребила щеки сына, потом поправила ему волосы, затем с упоением вздохнула и наконец успокоилась: – Ох, хорошо, что ты дома.

– Согласен. Я хотел бы тебе представить своих друзей: Артур, Костя и…

– Господи боже, совсем забыла! – Ирина Волкова шагнула к гостям. Ее черные кудри подпрыгнули, словно пружины, и вновь упали вдоль полноватых щек. Глаза глядели так пристально, что казалось, они видят душу насквозь. – Артура я помню, а вот вас…

– Костя. – Ромал пожал женщине руку. – А это Алина.

– Очень приятно, – улыбнулась девушка.

– И мне, милая. А что мы все в дверях стоим? Проходите давайте, разувайтесь. Я вас давно уже жду, чайник закипел, и блинчики напитались маслицем, сахаром. Ты ведь ни на каких диетах не сидишь, Алинчик? Гиблое это дело, только здоровье себе попортишь.

Ребята оставили вещи в комнате Дани, настолько зеленой, что даже в глазах рябило, и прошли на кухню, где хозяйка разливала чай. Она достала из холодильника гигантскую кастрюлю и вывалила на тарелку множество отбивных.

– Вы ведь проголодались, правда? Сейчас подогрею, а ты, Дань, сходи на чердак, там есть баночка вишневого варенья. Принесешь?

– Разумеется.

– Можешь еще помидорчики захватить.

– Давай я помогу тебе, – предложила Алина, сорвавшись с места.

Когда они ушли и за ними захлопнулась дверь, что-то изменилось. Плечи женщины внезапно опустились, а руки перестали перекладывать еду из одной тарелки в другую, мелькая, как лопасти пропеллера. Ирина смахнула испарину со лба и устало улыбнулась:

– Душно здесь.

– Открыть окно? – выпрямился Артур, но Волкова покачала головой:

– Не нужно, еще продует. Вам чай с сахаром?

– Я добавлю, – спохватился Костя.

Он забрал сахарницу, а Арт переставил чашки. На мгновение женщина застыла, наблюдая за ребятами. Стояла у плиты и смотрела, как друзья ее сына раскладывают вилки, салфетки, моют фрукты и нарезают хлеб.

Люди много о чем мечтают: покорить сцену, заработать денег, издать книгу, увидеть океан, изобрести лекарство от рака, выгодно жениться, стать олимпийским чемпионом.

Ирина мечтала о том дне, когда ее сын перестанет быть тем странным мальчиком, на которого показывают пальцем, тем молчаливым ребенком, с которым никто не хочет общаться. Он всегда был одиноким, и, как бы отчаянно он ни пытался понять людей, они не воспринимали его всерьез, смеялись над ним, избегали его. А Даня… он все равно продолжал к ним тянуться. Казалось, ему суждено оставаться в тени собственного недуга вечно. Но сейчас все стало иначе.

– Двери моего дома для вас всегда открыты, – неожиданно сказала Ирина, и Артур с Костей в растерянности обернулись. Она присела, поправила волосы и посмотрела на ребят такими опечаленными глазами, что парням стало не по себе. – С ним бывает сложно, да, я знаю, но странности в поведении не умаляют его доброты. Он совершенно беззащитный и робкий, и я не хотела отпускать его в институт, видит Бог, не хотела, но, как я могла стоять на своем и спорить, когда мой мальчик вырос? Когда запреты сделали бы его еще более непохожим на остальных? – Ирина покачала головой и глубоко вздохнула. – От меня сейчас мало толку. Я слишком далеко, и я поседею к своему дню рождения, честное слово. Но я теперь спокойна. – Женщина горько улыбнулась. – Я очень рада, что мы познакомились.

Артур хотел было ответить, но промолчал. Он смущенно улыбнулся, а Костя кивнул и в своем стиле, серьезно, уверенно отрезал:

– Даня – хороший парень. Тот, кто считает иначе, ошибается.

– Люди часто ошибаются.

– А потом учатся на своих ошибках.

– Не все, мальчик мой.

– Ну, тот, кто не учится, и не должен находиться рядом с нами. Обычно это олухи,