Настя неспешно собралась и вышла из ратуши.

Сегодня с ней не было служанки, и стражник за ней не пошел. Девушка не торопясь добралась до постоялого двора, в котором поселилась семья приезжих оборотней. Заглянула к ним в номер и порадовалась – Дайрана стояла на каком-то дорожном ящике, а портниха подкалывала на ней строгую темно-синюю юбку без оборок и рюшечек. На диване сидели мать и младшая сестра, отец выбрал кресло, и все наблюдали за старшей близняшкой с некоторым изумлением. Девушка уже изменила прическу, гладко зачесав искусственные кудряшки, которые ей каждый день делали с помощью папильоток. Тяжелый узел темных волос на затылке совершенно преобразил ее лицо – сделал строже и утонченнее. Белая блуза с широким воротником, жакет – из деревенской дурнушки в городскую красавицу за полдня! Настя искренне за девушку порадовалась и похвалила.

Тут начался переполох – девочкам пришлось выйти во двор, чтобы показать, что они способны обернуться и не подраться. Правда, на всякий случай перекидывались не одновременно и с подстраховкой. Потом обе легко вернулись обратно. Правда, младшенькая куксилась, но Настя и с ней поговорила о том, что красота бывает разная, и уж в родной деревне ее по-прежнему будут почитать красоткой.

Потом ее убедили остаться на примерку и обед, и уже после полудня девушка так же неторопливо отправилась обратно в ратушу. Не часто она просто гуляла, глазея на дома, редкие фонари и кованые решетки палисадников.

В какой-то момент Настя увлеклась, рассматривая особенно тонкую резьбу, и вдруг затылок вспыхнул болью!

Очнулась девушка в темноте, непонятно где и на чем. Голова болела, ныли глаза, руки оказались связанными. Она застонала пересохшим ртом и тотчас услышала какую-то возню поблизости, а потом разговор:

– Девка-то очнулась, что делать будем?

– Крепкая у нее голова, а говорили, зверя нет!

– Может, и есть? Не показывается только!

– Ну, я в мешок табачной пыли сыпанул, так что запахи она не узнает, связал крепко, не дернется, а ехать немного осталось.

Тут Настя поняла, что означает ритмичное покачивание – это повозка или, может быть, карета. В этом мире уже изобрели подобие резины и амортизаторы, но дороги все еще были скорее направлениями. Если же покачивание ритмичное, значит… Королевская дорога!

Девушка закрыла глаза, постаралась вытянуться, расслабиться и, превозмогая боль, начать думать. Ее ударили по голове, когда она гуляла по Талмейну. На голове, похоже, мешок с табачной пылью – чудо, что не задохнулась, только глаза слезятся и горят. Руки и ноги связаны и уже онемели. Сколько они едут? Судя по боли в затылке, ударили ее сильно, а значит, времени могло пройти очень много…

Тут ритмичное покачивание перешло в тряску, и девушка невольно застонала – голова заболела так, что она начала визжать от боли.

– Уйми эту дуру! – рявкнул кто-то, и Настя почувствовала весомый удар в живот. Она скрючилась в позе эмбриона, но стонать не перестала – голова болела, воздуха не хватало, а после удара болел еще и живот, сковывая тело.

Крик перешел в шепот, но, видимо, все равно доставлял похитителям неудобства, потому что на девушку навалилось что-то тяжелое, и вскоре она обмякла, провалившись в бессознательное состояние.

И в этой жутковатой темноте ее встретила хмурая Баст. Богиня, одетая в простое белое платье с лазуритовым воротником, сидела на ступеньке своего храма и подбрасывала в руке золотой мячик.

– Прости, детка, не знала, что у меня такая гниль завелась, – сказала она.

Настя молчала. Что тут скажешь? У самой внимательной хозяйки, бывает, завалится что-то за диван или скопится в углу пыль. Главное – вовремя обнаружить непорядок и вымести все прочь.

– Потерпи еще немного, – сказала богиня, – я оставила твоему коту подсказку, он уже мчится сюда.

Подкинув мячик еще раз, Баст вдруг кинула его Насте прямо в лоб. Девушка зажмурилась, представляя, какой болью сейчас взорвется ее голова, и… открыла глаза в мешке. Голова не болела! Совсем! Ныли ноги и руки, тряслась по ухабам повозка, но серьезное сотрясение мозга прошло, как не бывало. Немного повернувшись, девушка приняла более удобную позу и приготовилась ждать. Раз Баст сказала, что инспектор скоро будет – значит, будет.

* * *

Коннор Меррит чувствовал себя ужасно. Впервые с подросткового возраста он не мог укротить своего кота! Днем еще как-то получалось не смотреть на знахарку, соблюдать вежливость, заниматься делами, не принюхиваясь к ее тонкому сладкому аромату, а вот ночью…

Ладно, “мышка” пошла расследованию на пользу. Олень, в общем, тоже – завалить вожака не каждый крупный кот сумеет. Авторитет Меррита среди местных вырос невероятно. А вот ткань… Где в незнакомом городе кот раздобыл штуку алтабаса? Дорогая шелковая ткань, затканная золотой и серебряной нитью. Никто в Талмейне такую не носит – слишком дорого и роскошно. Вот при дворе ему пару раз встречались наряды из парчи, но и там это была парадная одежда.

Притом кот научился скрывать свои вылазки в спальню девушки и только на рассвете нехотя отдавал власть человеку, чтобы Меррит успел убраться из комнаты, не разбудив разметавшуюся во сне знахарку.

Что с этим делать, королевский инспектор не знал.

Семья Меррит не отличалась знатностью или богатством, однако прадед Коннора много путешествовал в молодости и, когда женился и осел на одном месте, решил, что “золотой ложкой во рту” для его детей и внуков станет образование. В их семье даже девочки прилежно посещали школу, много читали, общались с мастерами своего дела и ко второму совершеннолетию худо-бедно разбирались во многих сферах жизни.

Отец Коннора после школы отправился в столицу и получил там образование, но вернулся в родной город, считая, что их род недостаточно хорош для столицы. Коннор вырос в провинции, но на учебу приехал в столицу и был так ею очарован, что решил остаться.

У него был четкий план – служить королю, поднимаясь по ступенькам, и выйти в отставку, заслужив дом в столице.

Жениться раньше Маррит не планировал – он упорно шел к своей цели, а получив звание королевского инспектора, понял, что жена и дети сделают его уязвимым. Поэтому он не поддерживал связи, держался со всеми отстраненно и холодно, а сердечное тепло получал в своей семье, приезжая в отпуск. Все его братья давно женились, сестры вышли замуж, и родительский дом в праздники кишел племянниками и племянницами самого разного возраста. Дети обожали “дядюшку Коннора”, а он не скупился на внимание, игры и подарки.

А теперь его кот готов ползать