его мать Марта. — Вплоть до 12 лет мне приходилось обнимать его во время грозы»{217}. Сестра считала его безнадежным: «Ули никогда никем не станет, он боится спускаться в подвал один». По словам матери, подобные насмешки привели к тому, что Ганс-Ульрих резко изменился и начал уделять много времени физическим упражнениям и здоровью. Он должен был доказать, что чего-то стоит.

Самолётами «Штука» было легко управлять. Несмотря на то что в момент пикирования скорость самолётов достигала почти 600 км/ч, было трудно совершить ошибку. Для того чтобы не допустить разгона до скоростей, которые конструкция самолёта не выдержала бы, установили автоматический тормоз. И после сброса бомб самолёт сразу же выходил из пике, выравнивая курс благодаря специальному оборудованию. Это было особенно важно, ведь резкое падение артериального давления приводило к тому, что пилоты теряли сознание. Чтобы сохранять дееспособность, пилот должен был попасть лишь в так называемое предобморочное состояние, достаточно опасное, однако сводившееся лишь к звёздочкам в глазах. Но это проходило само по себе.

Для управления самолётом «Штука» не требовалось много умений. И всё же Руделю понадобилось несколько месяцев, чтобы понять всю суть войны. Но вдруг однажды у него это получилось, он начал чувствовать свой самолёт так хорошо, словно мышцы рук и ног слились с крыльями и хвостом самолёта. Полёт за полётом Рудель отдавал делу всего себя и в конце концов был назначен командиром своего собственного «штаффелькайля»[15], формирования из девяти самолётов, которые совершали атаки крылом к крылу. Снова и снова он пикировал над Восточным фронтом, будь под ним советские танки или прибалтийские города.

Как и многие другие пилоты, Рудель вскоре пристрастился к веществу на основе амфетамина — первитину. Оно ещё называется «таблетка „Штука“», а иногда просто «пилюля Германа Геринга». Первитин увеличивал выносливость пилотов и уменьшал их потребность в сне, а также вызывал эйфорию и манию величия{218}. Маршал авиации Герман Геринг, который к тому времени был законченным наркоманом, лично позаботился о том, чтобы в нагрудном кармане каждого пилота лежали шесть таблеток, завёрнутые в целлофан. Молочно-белые, мучнистые таблетки были большими, как кусочки шоколада, и горькими на вкус. Зато они быстро смягчали ощущения от полёта.

Двигатель работает исправно и тихо. Я ощущаю кристальную ясность, биение сердца отдаётся в ушах. Почему небо стало таким ярким, а свет бьёт в глаза? Я едва отвожу взгляд, но лучше прикрыть глаза руками. Теперь двигатель гудит равномерно и не вибрирует — будто бы совсем вдалеке. Становится совсем тихо. Всё кажется несущественным и абстрактным. И таким далёким, будто я лечу отдельно, над своим самолётом{219}.

Кажется, можно представить Руделя, одетого в лётный костюм из телячьей кожи: суровый, словно он сам оружие. Но с детской улыбкой на лице.

Несмотря на то что при употреблении первитина необходимо постоянно увеличивать дозу, Руделя редко мучил абстинентный синдром. Он практически не брал увольнительных, и в результате совершил 2530 полётов, иными словами, делал до 17 вылетов в день. Он был сбит дюжину раз, получил шесть ранений, два из которых были серьёзными. 6 февраля 1945 года он лишился ноги и снова начал летать уже в конце марта, хотя рана ещё не зажила{220}. Ему вручили множество медалей и наград, включая ордена Железного креста всех типов. К концу войны он стал самым орденоносным немецким военнослужащим в истории.

Атака на Фрамполь шла несколько часов, было сброшено приблизительно 700 тонн бомб. К концу половина жителей города была убита и почти все здания разрушены{221}. Остались лишь две улицы и какие-то дома{222}. Многие из выживших бежали в сторону кукурузных полей у ближайших деревень. В повести Башевиса-Зингера Абба Шустер провёл первые ночи на кладбище. Остатки своих сбережений он потратил на переезд в Румынию, а затем на то, чтобы перебраться через океан в Америку. Абба так и не вернулся во Фрамполь, даже когда городок заново отстроили в стиле эпохи Возрождения.

Как и после атаки на Гернику несколько лет назад, Вольфрам фон Рихтгофен — уже получивший звание генерал-майора — должен был оценить результаты бомбардировки Фрамполя. Небольшое количество бомбардировщиков «Штука» состояли на вооружении Испании, но они не произвели должного впечатления. На учениях за пару недель до начала войны весь клин эскадрильи из 13 самолётов разбился из-за низких облаков и неумелого пилотирования.

И на этот раз гордиться было особенно нечем. В отчёте Герингу Рихтгофен описывал истинный беспорядок в ходе операции:

Ни одно подразделение не начинало атаку в назначенное время, и самолёты едва не сталкивались во время самой бомбардировки. Под нами всё было в огне и дыму, поэтому более детальная оценка результатов не представлялась возможной{223}.

Он пообещал, что обучение будет продолжаться ускоренными темпами, и смело предложил устроить крупномасштабную бомбардировку Варшавы в целях устрашения противника. Прямых отказов он не получил, но бюджет проекта пришлось сократить{224}. Тем не менее бомбовая атака, которая последовала 25 сентября, стала самой крупной в истории, и самолёты «Штука» играли в ней ключевую роль. Они использовались вплоть до конца войны, в том числе в атаках на Белград, Роттердам, Париж, Ленинград, Сталинград, Москву и Лондон. Можно предположить, что самолёты также фигурировали в гитлеровских планах ударов по небоскрёбам Нью-Йорка.

Несмотря на низкую скорость самолётов «Штука» и на их слабость против союзных истребителей-перехватчиков, Ганс-Ульрих Рудель никогда не переставал верить в этот вид летательных аппаратов. Он также использовал «Штуку» для отступления в Прагу, когда русские пришли с востока. В Праге он сдался американцам, но перед этим уничтожил самолёт.

В 1948 году он бежал дальше в Аргентину, где основал организацию «Камераденверке», помогавшую нацистам, среди которых был Йозеф Менгеле, осесть в Южной Америке. Там он опубликовал автобиографию «Вопреки всему», полную высокомерия, антикоммунистических выпадов и нацистской пропаганды{225}. В более позднем переводе на английский, вышедшем под названием Stuka Pilot, худшие эпизоды были убраны, но мы тем не менее получаем достаточно подробное описание военных событий. В биографиях, написанных пилотами бомбардировщиков, мало говорится о жертвах бомбёжек. В книге Руделя о них вообще не упоминается.

К этому времени Рудель развелся со своей женой Урсулой, на которой был женат с 1942 года. Он утверждал, что она продала несколько его медалей американскому коллекционеру{226}. В 1953 году он вернулся в Западную Германию, где участвовал в руководстве различными неонацистскими организациями, пока не умер от инсульта 18 декабря 1982 года.