Тора служила эталоном для оценки решений относительно добра и зла, каноном «истины». Иисус алкал и жаждал этой истины (ср. Мф 5:6). Ради этой истины Он отдавал преимущество бедным, упрекая богатых, ради истины прощал грехи грешникам и грешницам, объявляя о великодушии и милосердии Божием. Развод по воле мужа был одной из самых тяжелых и жестоких сторон подчинения женщины мужчине в Израиле, т. е. внутри самого народа Божиего: разрешение этой проблемы позволяло уже здесь и уже теперь провозгласить «Царство Божие» как царство Божией «правды» на земле.

Известная феминистка Шюсслер Фьоренца высказала предположение, что позицию Иисуса можно понять с точки зрения борьбы с патриархатом. Иисус из Назарета восстал против института брака в том виде, как он воспринимался и практиковался в иудаизме с его патриархальным строем. Заданный Иисусу вопрос «Позволительно ли разводиться мужу с женою?» был, следовательно, выражением андроцентризма, полагая как данность именно патриархальный брак. Согласно Иисусу, развод был допущен «по жестокосердию», т. е. по причине искажения сознания мужчины и реального положения вещей при патриархате. Пока действует данная социокультурная система, развод узаконен и его изнутри репрессивных структур невозможно отменить. Бог, настаивал Иисус, не мыслил патриархата и не желал, чтобы женщина была отдана во власть мужчины и чтобы только мужчина хранил «собственную» семью и оставлял потомство. Наоборот, мужчина должен отделиться от родительской семьи и соединиться с женой, дабы «стали два одною плотью». В соответствии с подлинным Божиим законом не существует патриархального брака, но существует брак как союз двух личностей в едином новом бытии. Если же вопреки всему этому угнетение продолжается, то это значит, что оно пребывает вне провозвестия Иисуса, вне повелений Его Бога.

Однако было бы упрощением полагать, что Иисус требовал всего лишь низвержения существующей социокультурной системы, т. е. патриархата. Евангелие – более требовательно и всеобъемлюще. В него не вписывается и матриархат, да не обидятся представительницы феминистской герменевтики, в том числе умеренной.

Одна из особенностей этоса Иисуса заключается в том, что провозглашаемая радикализация нормы у Него сочетается с терпимостью к ее конкретным нарушениям. Речь идет о деятельной предрасположенности к состраданию, но без слабости, к прощению, но без попустительства: к принятию человека таким, каков он есть, но с перспективой его возможного, реального, даже необходимого преображения. Отмечалось, что в «предании» о «воспоминаемом Иисусе», извлеченном из Евангелий, имеются двусмысленности: «С одной стороны, в этом предании преобладают андроцентрический язык и старая патриархальность. С другой стороны, предание о речах и событиях [касающихся Иисуса] позволяет увидеть удивительную вовлеченность в них многих женщин, а также ряд специфических обстоятельств женской жизни»[164].

В последние годы в научных исследованиях распространилась новая объяснительная модель: утверждается, что своим доброжелательным отношением к женщинам Иисус был исключением среди своих современников-иудеев – приверженцев патриархальности, ставшей их второй натурой. Согласно этой модели толкования, женщины, принимая послание Иисуса, ощущали себя освобожденными от презирающего их иудейского закона. На самом деле эта модель больше рядится в парадные одежды, нежели опирается на анализ источников. Утверждение, будто женщины воспринимали и оценивали Иисусово послание исключительно в связи с их половой идентичностью, явно ошибочно.

Настаивая на подобном предостережении, утверждаем, что нивелировать и сглаживать, подобные мнения тоже представляется ненаучным подходом. Отличия, особенности, абсолютную или относительную новизну всегда нужно тщательно фиксировать и серьезно оценивать. Как иначе заниматься филологией, экзегетикой, историей? Скрупулезно разбирать текст, делить его на мельчайшие фрагменты правомерно, даже необходимо. Но затем нужно понять, как живет целый текст, продвигаясь насколько возможно к пониманию его темы и предмета (см. разделы 1.3, 3.3). Так, при рассмотрении нашей темы «Иисус Назарянин и женщины», несомненно, можно и должно остерегаться упрощений, парадности, преувеличений, напыщенности. Вероятно, те или иные слова и дела Иисуса предвещал или, напротив, завершал кто-то иной. Но, оставаясь в границах сюжета, спросим: кто, кроме Него так относился к женщинам? Кто в древнем мире и в иудейской религии говорил так, как Он, о женщинах?

Тора предписывала не прелюбодействовать (Лев 20:10), но в то же время, как мы убедились выше (гл. 5), смягчала наказание в пользу мужчины, а не женщины. Существовала также заповедь «не желай жены ближнего твоего» (Исх 20:17; Втор 5:21). В этом запрете говорится еще о доме, поле, рабе, рабыне, воле, осле и обо всем имуществе ближнего, что позволяет думать, что жена, хотя и поставлена на первое место, относится к «имуществу» мужа. Для Иисуса же тот, кто посмотрел на женщину с желанием обладать ею, уже совершил прелюбодеяние в сердце своем (Мф 5:28).

Одновременно идейная суровость Иисуса сопровождается поразительными прощающими действиями. Так, он запрещает группе мужчин побить камнями женщину, виновную в прелюбодеянии (Ин 8:3-11), а в доме фарисея принимает приветствие от «великой грешницы», позволяя ей слезами облить его ноги, власами отереть их и целовать (Лк 7:36–50). Наблюдая такое поведение, можно сделать вывод, что Иисус смещает асимметрию отношений «мужчина – женщина», установленных «навеки» Торой. Осуждая похотливый взгляд мужчины на женщину, Он берет ее под защиту и провозглашает: «Сначала не было так» (Мф 19:8 и пар.).

Увы, в истории в значительной мере продолжалось притеснение женщин по воле мужчин. Неожиданное выступление Иисуса с призывом следовать Божественному плану, уже запечатленному в глубинах бытия твари, означает, что отныне наступило мессианское время, эсхатологическая эра. Дело не в простом возврате к первоначальному состоянию, изображенному в Книге Бытия. Если, например, развод осуждается так же, как прелюбодеяние или как лишь похотливый взгляд, то это означает внутреннее требование, связанное с грядущим «Царством Божиим», которое с пришествием Иисуса уже прокладывает себе дорогу. Иисусом движет вовсе не «ностальгия по истокам» (М. Элиаде). В основе евангельских текстов лежит не символический, в духе Премудростей, «миф» о Еве, пусть даже размытый. Ибо теперь признаётся и обретает силу равное диалогическое достоинство женщины и мужчины: они должны быть или, лучше сказать, начать жить в обновленном и подлинном союзе с Богом. Теперь требуется «обращение», т. е. тотальная переориентация отношений человечества с Богом. Отсюда как непосредственное и необходимое следствие вытекает преобразование отношений между людьми, а значит, и отношений мужчин с женщинами и наоборот. Насилие над достоинством любого человеческого создания, сотворенного по образу и подобию Божьему, означает оскорбление достоинства самого Бога. Поэтому «сердце каменное» должно смениться «сердцем плотяным» (Иез 11:19). На смену царству «закона», которое есть лишь нечто чуть большее, нежели патриархат, должно прийти царство «благодати» со всем тем, что содержит в себе новый духовный мир; это подразумевает борьбу против греха во всех