(Быт 20:3; Втор 22:22), входя в перечень его собственности наряду с рабами, домом и полем, волом и ослом (Исх 20:17; Втор 5:21). Глагол «жениться» передается на древнееврейском словом с тем же корнем, что и ba'al, означая «стать господином» (Втор 21:13; 24:1). Жена не получала наследства от мужа, как и дочери от отца, за исключением случаев, когда у него не было сыновей (Числ 27:8). По-видимому, женщина сохраняла если не узуфрукт, то по крайней мере право собственности на часть того, что получила в дар от своих родителей, и даже на часть mohar, т. е. имущества, которое жених обязан был вручить отцу невесты (Ис Нав 15:19; Суд 1:15). Женщин исключали из престолонаследия. Обеты замужней женщины или невесты имели силу только при согласии, соответственно, мужа или отца, и последние могли их отменить (Числ 30:4-17). Муж, впрочем, не имел права продать жену в рабство, даже если и приобретал ее из числа пленниц (Втор 21:14), хотя мог продать рабыню, а иногда даже и собственную дочь. Женщина выполняла самые тяжелые работы: помимо ухода за домом, выпечки хлеба и прядения, она должна была выводить скот на пастбище и работать в поле (нужно добавить, что этот труд в каком-то смысле не унижал ее, т. к. позволял чувствовать себя ценной работницей).

Самое высокое, по Библии, звание женщины – мать. От детей по отношению к матери требуется уважение и послушание. Проступки против матери наказывались так же, как и против отца (Исх 21:17; Лев 20:9; Втор 21:18–21; 27:16). Декалог предписывает почтение к матери наравне с отцом (Лев 19:3), и эта заповедь воспроизводится в книгах премудрости (Притч 19:26; 23:22; 29:15; 30:17; Сир 3:1-16). В древневосточных цивилизациях в силу различных причин господствовало убеждение, что потомство – это абсолютное благо, превосходящее любые богатства и наслаждения, и поэтому в Израиле женщина ценилась главным образом за свое плодородие.

Во всяком случае, в иудаизме без зазрения совести утверждается не только, что «много женщин – много наслаждений», но и что «счастлив тот, у кого мужское потомство, несчастлив тот, у кого женское»[149].

Что касается собственно религиозной жизни, то Пятикнижие запрещает женщинам официально участвовать в ключевых моментах отправления культа и тем более быть священниками. Как указывает Джудит Ромни Вегнер, «кроме одного случая, невольно описанного в Числ 5 ‹…›, ни одна женщина никогда не предстояла непосредственно “перед Яхве”. Акты культового поклонения относились к публичной сфере древнееврейской культуры, откуда женщины были решительно исключены»[150].

Согласно книге Левит, священство было наследственным и выполняло две основные функции: совершение культовых ритуалов в состоянии чистоты; приведение к религиозной норме «поврежденных» объектов и лиц. Священнический кодекс, где женщины рассматривались как возможные инструменты подобного повреждения, налагал на них особые требования с целью сохранения чистоты священников в частности и народа в целом.

Женщине воспрещалось выходить из дома с непокрытой головой, разговаривать на улице с кем бы то ни было, посещать раввинистическую школу и тем более преподавать. Ей предписывалось заниматься домашними делами и в день субботний, когда мужчина должен был отдыхать (Исх 20:8–9). Порой у них открывался, впрочем, пророческий дар, как было, например, с сестрой Моисея Мариам (Исх 15:20 сл.), с Деворой, Иаилью (Суд 4:4 сл., 21), Олдамой (4 Цар 22:14 сл.).

Как отмечалось ранее (гл. 3.1), в книгах премудрости возносится хвала супружеской верности, отмеченная нежной эротикой: «Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей, любезною ланию и прекрасною серною; груди ее да упоявают тебя во всякое время; любовию ее услаждайся постоянно. И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой?» (Притч 5:18–20).

И еще: «Наслаждайся жизнию с женою, которою любишь» (Еккл 9:9).

Супружеская неверность в Израиле сурово осуждалась. Относительно мужей об этом убедительно свидетельствует в своей привычной манере сын Сирахов: «Человек, который согрешает против своего ложа, говорит в душе своей: “Кто видит меня? Вокруг меня тьма, и стены закрывают меня, и никто не видит меня: чего мне бояться? Всевышний не вспомянет грехов моих”… И не знает он того, что очи Господа… проникают в места сокровенные» (Сир 23:24 сл.). Сын Сирахов порицает и неверную жену: «Так и жена, оставившая мужа и произведшая наследника от другого: ибо, во-первых, она не покорилась закону Всевышнего, во-вторых согрешила против своего мужа и, в-третьих, в блуде прелюбодействовала и произвела детей от чужого мужа» (23:31–32).

Уже во Второзаконии (22:22) было предписано: «если найден будет кто лежащий с женою замужнею, то должно предать смерти обоих, и мужчину, лежавшего с женщиною, и женщину; и так истреби зло от Израиля». За моральным осуждением следовало юридическое: супружеская измена каралась побитием камнями до смерти обоих виновных, но лишь в случае их поимки на месте преступления, при наличии двух заслуживающих доверия свидетелей и только если женщина замужем (Лев 20:10; Втор 19:15; 22:22 сл.; Иез 16:40). Существовали и другие наказания, помимо побития камнями: Осия говорит о выставлении изменившей мужу женщины обнаженной, о публичном показе интимных частей ее тела (Ос 2:3 сл.; ср. Иез 16:36 сл.). Практически в огромном большинстве случае наказанию за адюльтер подвергалась только женщина, так как трудно было выявить обстоятельства, обличающие мужчину. Внебрачная связь мужа с незамужней женщиной не считалась адюльтером: само существование проституции подразумевает неявное дозволение такой связи. Сексуальность мужчины контролировалась им самим – при условии, что он не нарушает права других мужчин. Напротив, женщине контроль за собственной сексуальностью не доверяли, потому что все «права» на нее имел вначале отец, потом муж. Отец мог передать дочь другому; муж мог пользоваться женой как угодно, правда, не мог передать ее кому бы то ни было. Итак, образовался неумолимый дисбаланс: супружеская верность предписывалась только одной стороне. Блудником считался только тот мужчина (свободный или женатый), кто вступал в интимную связь с чьей-то невестой или супругой; блудницей считалась та женщина, которая вообще вступала в связь с мужчиной.

Не стоит поэтому удивляться, что в досье мирового женоненавистничества Библия как будто тоже занимает значительное место: женщина в ней изображена тщеславной (Ис 3:16–24), безрассудной (Притч 9:13–18; 19:14; 11:22), болтливой, склочной, сварливой (Притч 19:13; 21:9, 19; 27:15 сл.). У сына Сирахова, «просвещенного» (но строго «консервативного»), «мудрого» (но, увы, твердого «маскулиниста») мы тоже находим образцовую антологию стереотипов всех времен, которая, конечно же, не уравновешивается и тем более не опровергается похвалами, высказанными им в адрес добродетельной женщины (26:1–4; 13–18). Только одним из десяти условий счастья является, по его мнению, жизнь с добродетельной женой (26:1–4), однако оно названо после «блаженств», даруемых детьми и падением врагов, и перед