качеств, как мужество, героизм, храбрость, проявление разумной инициативы.

Мы гордились тем, что вместе с нами воевали такие боевые товарищи как помощник командира взвода старший сержант Солобаев Арсений Прокофьевич, который в одном бою лично уничтожил 16 фашистов и захватил в качестве трофея станковый пулемет. За этот бой он был награжден Орденом Славы третьей степени.

Солобаев был намного старше нас – 1911 года рождения, и к нам, девятнадцати-двадцатилетним парням относился как и подобает, тепло и заботливо.

Вся воспитательная работа в годы войны была подчинена достижению цели, которую можно сформулировать так: «Чтобы победить врага, надо уметь его ненавидеть!». Уж чего-чего, а ненависти нам в те годы было не занимать. У каждого из нас с войной были свои личные счеты.

Политические занятия проходили интересно, в форме бесед, дискуссий и споров. Порой мы так разгоряченно спорили, что политрук призывал нас к соблюдению тишины:

– Успокойтесь, давайте все разберем по порядку! По первому вопросу все ясно? – тем самым давая ясно понять, что «анархия» в обсуждении учебного материала закончена, и отвечать всем придется на строго поставленные вопросы.

Часто в ходе занятий по политической подготовке мы обсуждали примеры положительных действий подразделений, отдельных бойцов. Например, при изучении тем «Формы и методы борьбы с украинскими националистами», «Каким должен быть воин-чекист?» наш замполит подробно рассказывал о сержанте Сочуке из третьей роты, который при проческе населенного пункта Думены задержал 6 военнослужащих, следовавших на автомашине с оружием. А было это так…

…Сочук нес службу на кпп на одной из автодорог.

Увидев приближающийся к посту проверки документов грузовик, сержант поднял руку с требованием остановиться. Машина затормозила. Из окна высунулась голова старшего машины.

– В чем дело сержант?

– Предъявите документы!

– А-а, понятно, служба. Пожалуйста! – улыбнулся военный в пропыленной гимнастерке с погонами старшего сержанта и артиллерийскими эмблемами на них. – На, смотри!

– Куда едете?

– В тыл за продовольствием. Вот командировочное удостоверение. Вот выписка из приказа. Все нормально.

«Старшой» балагурил, ни на минуту не переставая улыбаться, явно старясь выдать себя за простодушного весельчака.

Сочук внимательно изучил документы и обратил внимание, что дата командировки почему-то проставлена простым карандашом, а не чернилами. И, кроме того, на бланке отсутствовала специальная литера, обозначавшая условный код.

Это и показалось сержанту странным и подозрительным. А когда Сочук более внимательно посмотрел на печать, то увидел в ней явную подделку.

– Товарищ старший сержант, пройдемте со мной к старшему поста, – как можно спокойнее произнес сержант. В тот момент главным для него было одно: ни жестом, ни голосом, ни взглядом, ни интонацией не выдать своего волнения.

И тут «артиллерист» понял, что попался. Он и его «спутники» как по команде (а возможно она и была незаметно дана старшим группы) пулей выскочили из кузова автомашины и бросились бежать в разные стороны.

Сделав предупредительный выстрел в воздух, Сочук крикнул, чтобы они остановились. Видя, что беглецы не реагируют на команду, кинулся за «артиллеристом» в погоню.

На выстрел выбежал красноармеец Иванников. Он сразу все понял и бросился наперерез беглецам, задержал их и доставил на КПП. Задержанные оказались дезертирами.

Но самое известное задержание было произведено воинами 87-го пограничного полка НКВД.

Не случайно Командующий 2-м Украинским фронтом обращал особое внимание бойцов и командиров на постоянное сохранение бдительности, повышение качества несения службы и дисциплины. В приказе, подписанном генералом армии Малиновским Р. Я. и начальником штаба 2-го Украинского фронта генерал-полковником Захаровым Г. Ф., говорилось: «Необходимо повысить качество несения контрольной службы…, чаще организовывать проверки документов в населенных пунктах, усилить комендантскую службу на дорогах, в населенных пунктах; чаще проводить прочесывания в районах дорог и населенных пунктов, в полосе охраны тыла войсками НКВД; обязать более внимательно проверять документы».

Из полученных оперативных путем данных командованию батальона стало известно, что всем разведцентрам противника даны указания об усилении разведки против Красной Армии. Особая ставка делалась на бандформирования, в т. ч. УПА-ОУН, действовавших в нашем тылу. Вследствие этого срочно были предприняты меры по усилению бдительности и улучшению качества службы, которые принесли свои результаты.

…19 апреля 1944 года около 13 часов на КПП в г. Чортков прибыла автомашина, следующая в тыл. В ней находились 15 военнослужащих из разных частей.

Старший пограничного наряда мл. сержант И. Максименко, проверяя документы, сразу обратил внимание на двух военнослужащих – младшего лейтенанта и старшего сержанта, имеющих на руках командировочные предписания, выданные штабом армии, без литерного обозначения. В них значилось: следовать в 31-й запасный полк Красной Армии с командой бойцов – 60 человек, сдать их командиру полка и возвратиться обратно в свою часть.

Максименко стал проверять документы. Все было нормально: печати, подписи, даты… И вдруг… сержант увидел, что дата окончания командировки не проставлена. Как так? Почему? Неужели кадровики могли так ошибиться?

Максименко вспомнил, что когда он убывал в отпуск на родину, то придирчивый начальник строевого отделения кадров, прежде, чем вручить документы, несколько раз сам все перепроверил, пока не убедился, что все выписано правильно, чтобы потом военные коменданты да патрули не «терзали бедного сержантика» почем зря. А здесь вдруг такой «прокол». Нет, что-то не так!

– А где ваши люди? В предписании сказано, что с Вами должны следовать 60 человек.

– Я их получу в 31-м запасном полку. Он расквартирован где-то здесь неподалеку.

«Странно, – подумал Максименко, – едет один, а в предписании указано, что с ним должна ехать команда. Путаница какая-то. И почему он не знает, где точно находится полк? Едет за людьми, а куда – не знает? Неужели ему в отделе кадров не сказали, где он расквартирован?

Сомнения сержанта нарастали словно снежный ком.

– Разрешите еще раз взглянуть на Ваше удостоверение личности?

– Пожалуйста, – недоуменно произнес младший лейтенант.

Его лицо продолжало оставаться спокойным, и Максименко даже подумал, что может, действительно кадровики что -то «напортачили».

Развернув документ на странице, где стояла отметка воинской части, выдавшей его, сержант вдруг обратил внимание на то, что удостоверение командиру огневого взвода артиллерийского полка стрелковой дивизии было выдано… штабом армии.

Теперь Максименко твердо знал, что находится на правильном пути, но вида не подал, поэтому становился более дотошным в проверке документов.

– Предъявите расчетную книжку!

– Что-то не так, сержант?

– Нет, все в порядке. – успокоил его дотошный контролер. И чтобы успокоить офицера, «усталым» голосом произнес: – Сами понимаете, особая зона, мы всех так скрупулезно проверяем.

– Да-да, конечно… – но было видно, что глаза офицера забегали от волнения.

– Постой, куда же я ее дел? Была ведь, точно помню, была. Я ее еще показывал на последнем кпп, – младший лейтенант назвал населенный пункт, который находился в нескольких десятках километров от города Чорткова.– Неужели потерял? Вот растяпа!

Максимено терпеливо ждал.

– Вот невезение! Наверное выронил ее там, на кпп, когда доставал из кармана. Слушай, сержант, а нельзя позвонить туда, вдруг еще лежит там на земле?

В Максименко проснулся азарт охотника, почуявшего зверя.

«Расчетной книжки нет – без нее денежное содержание не начислят, а он спокоен, – подумал пограничник. – При старшем нет никакой команды. Не знает, где находится полк. Командировочное удостоверение без даты. Не много ли «накладок»?

Сержант как из мозаики складывал для себя в уме цельную картину происходящего. Не хватало только отдельных составляющих.

– А другие документы при Вас имеются?

– А как же! Продовольственный аттестат. Только зачем он тебе, сержант? – теперь недоумение офицера выглядело уже более естественно. Видимо вопрос действительно озадачил его. Он хмыкнул: – Уж не собираетесь ли вы меня здесь ставить к себе на довольствие?

– Предъявите документ! – в голосе Максименко прозвучали металлические нотки. Он понял, что младший лейтенант вовсе не тот человек, за которого пытается себя выдать, поэтому решил «копать глубже»

– Держи!

– А почему Вы удовлетворены по второй норме положенности?

Действительно, командир огневого взвода – подразделения, входящего в состав Действующей Армии, был удовлетворен не по первой, фронтовой, а по второй норме положенности. Это уже не было похоже на «прокол» тыловиков.

– Слушай, какая тебе разница?