высказаться ему по полной на тему, добыл ли я бревна. И еще больше на тему, что одно из них он неправомерно утащил и не помешало бы засчитать его. Но ничего похожего в вариантах ответа не нашлось.

— Нет, Круфт. Еще не готово.

— Я сам раздобыл одно бревно. Тебе стоит поспешить, Миша, иначе я упрощу задание, а награда станет меньше.

Ругаться с НПС — дело бесполезное, так что я побежал колоть оставшиеся 8 бревен. Да еще и новое дерево валить придется. Но и тут меня ждало лишь фиаско. Моя Свежесть и Сытость изрядно просели за день. Проклиная все на свете, я слопал еще один хлеб, затем отправил своего лиса в гостиницу и уложил на три часа.

— Ну как? — обратился я к Веронике. — Настроила аппаратик?

— Почти. Сейчас должно заработать.

Она еще пару раз клацнула по экрану, и понеслась: один за другим запищали приходящие сообщения.

— О, боооже, — простонала она.

— Похоже, тебя потеряли. Родители небось и однокурсники.

— Ага. — Пальцы Вероники быстро заскользили, перебирая входящие послания.

Минут через пятнадцать она разделалась с ними, отложила телефон, уставилась на меня загадочно и игриво. «Ну… Плюс десять к настрою», — мысленно оценил я пользу от своего подарка и усмехнулся такому сравнению.

Она продолжала пялиться.

— Чего? — не выдержал я, поняв, что подруга что-то замыслила.

— Ну… Так…

— Что так? Тебе что, телефон не понравился? Ты чего его положила-то? Я лично, когда новье получаю, часа на три с ним зависаю. Это минимум. Неужто нет желания?

— Наоборот. Есть. — Она поиграла бровями.

Тут-то я уж понял, на что она намекала, и заулыбался во весь рот.

— Награда ждет своего героя, да? — усмехнулся я, присев рядом на кровати.

— О да, — прошептала она.

— Хочешь, да? — Я обхватил Веронику и прижал ее к себе.

— Айййй… — Она резко отстранилась.

— Ты чего?

Вероника промолчала и заставила себя снова улыбаться. Но я-то уже понял, в чем дело.

Вот ведь болван! У нее же все тело ноет от побоев.

— Давай, — прошептала она и потянулась ко мне.

— Давай, — согласился я, поднимаясь с кровати. — Только не сейчас.

Глаза ее виновато опустились. Вот ведь глупая. Ее вины тут и вовсе не было. А вот Толяна — да.

Новый телефон издал новый пили́м-пили́м. Вероника протянула руку, ухватилась и задвигала пальцем, чтобы открыть сообщение.

— Ничего. За недельку заживет, — пробормотал я негромко.

Вероника не ответила. Видно, что-то интересное прислали.

— Может, даже раньше. Думаю, дня три — и порядок, — добавил я.

Краем глаза видел, что она продолжала вчитываться в экран.

— Как думаешь?

Так и не дождавшись ответа, я посмотрел на нее и вздрогнул. Вероника продолжала таращиться в телефон. Пальцы уже ничего не трогали, да и вообще едва ли пытались удерживать новый аппарат. Зато тряслись, как после длительного запоя. Но самое поразительное — прямо на экран одна за другой падали капли.

— Что? Стряслось чего-то?

Вероника не ответила. Я сам выхватил телефон и вгляделся. В открытом мессенджере от незнакомого номера был принят текст: «Ну что, шмара. Может, все-таки трахнуть тебя?».

Смартфон выпал из моих рук. Я вскочил, чувствуя, как закипаю. Кулаки невольно сжались, и, не зная, как разрядить свою ярость, я с размаху ударил по деревянной стене своего дома. Мгновенная боль чуть уняла гнев, и я посмотрел на руку — снова ободрал…

Снова ободрал? Вот так дежавю! Ведь сегодня со мной уже было такое. А потом Директор помазал мои костяшки какой-то синей густой мазью. Только теперь я понял, что мазь не только сняла боль, но и излечила.

— Раздевайся! — приказал я Веронике.

— Что? — Она все еще плакала.

— Раздевайся! Хилить буду! — Мазь из портфеля уже перекочевала в мои руки. — Хоть выспишься сегодня.

Глава 20

Милые бранятся — только тешатся

Мазь Директора оказалась поистине чудодейственной. Вероника заверила, что боли нет совсем, а утром исчезли все синяки и ссадины. Даже намека на побои не осталось.

— И как мы докажем теперь, что тебя били? — задумался я вслух.

— Зачем нам что-то доказывать?

— Забыла вчерашнее сообщение?

М-да. Не стоило напоминать. Вероника сразу сникла. Но я твердо решил, что нужно написать заявление в полицию и указать, что подозреваем Анатолия Достоевского. Пусть его прессанут как следует. Даже если не расколется, в следующий раз задумается, прежде чем такие сообщения слать.

Вероника не хотела в ментовку.

— Какой смысл? Им там, походу, плевать на всё.

— А мы тогда потом на них в прокуратуру накатаем. За бездействие, — настаивал я.

— Ишь ты какой. В прокуратуру. На юридический тебе поступать надо было, а не на ФИРТ.

— Ерунда. Прогеры любую профессию освоить могут. Хоть юриста, хоть экономиста, даже писателя. Но ты мне зубы не заговаривай! Собирайся.

— Свидетелей же все равно нет! Его не найдут!

— А сообщение? Оно же не само материализовалось! Его отследить можно.

Довод был хороший, и Вероника сдалась. Тем более, что по средам нам обоим только к третьей паре. Но я видел, как ей не хотелось.

Пока шли, я глянул, что там по зарплате. За вчера мне едва ли удалось сыграть час, если не считать, что лис мой спал. Я опять решил схитрить и после трехчасового отдыха снова положил персонажа в кровать. Номер-то все равно на сутки оплачен.

Хитрость не сработала. Засчитали лишь те три часа, которые реально были нужны, чтобы восстановить свежесть. Так что карта пополнилась лишь на четыре тысячи рублей…

Я усмехнулся собственной мысли: «Всего лишь на четыре тысячи? Серьезно?»

Ничего, что это за один лишь день, из которых реально я играл час? А что, если я поиграю часов десять, а потом еще посплю четыре часа? Да таким макаром можно отбить займ за два-три дня.

— Пришли, — грустно доложила Вероника.

Мы стояли возле большого трехэтажного здания — районного отделения полиции. Я ухватил подругу за руку и повел внутрь.

Дежурный за стеклом оглядел нас неприветливо.

— Чего? — спросил он сухо.

— Мы по вчерашнему избиению. Заяву писать.

— Пиши, — он сунул лист формата А4 и ткнул пальцем на ручку, привязанную за нить.

— А потом?

— Потом всё, я