– Большое спасибо за приглашение, я не хожу пить чай с незнакомыми мужчинами.

Он наклоняет голову.

– Я Ренье. Теперь мы знакомы.

Она смеется, но не смягчается.

– Насколько я знаю, вы сейчас отведете меня в опиумный притон, накачаете наркотиками, и я никогда больше не увижу свою семью.

– Кстати, для справки: я никогда не был в опиумном притоне, – говорит Ренье.

Затем рассказывает о себе – он переводчик, работает в одном из крупных торговых домов. Китри обращает внимание, что он безупречно одет – хорошо сшитый костюм, начищенные до блеска ботинки, и в нем есть что-то знакомое.

Ренье протягивает свою визитную карточку, еще раз подтверждая, что он тот, за кого себя выдает. Когда она берет карточку, их пальцы соприкасаются, и ее обдувает медовый ветерок. Китри внезапно охватывает приятное щекочущее возбуждение, как от бокала изысканного шампанского.

– А если бы я хотела выпить чаю, – смущенно спрашивает она, – куда бы вы меня пригласили? В чайный домик «Цветок лотоса»? В «Общество драконов»?

Она перечисляет шикарные места, о которых только слышала.

– Я знаю места более достойные, – говорит Ренье. – Например, ряды с уличной едой, где продаются лучшие блюда шанхайской кухни: клецки сяо лонг бао, острый суп ма ла тан и раки в ведерке.

Китри удивленно таращит глаза.

– Раки в ведерке?

– Держу пари, – смеется Ренье, – что еще ни один поклонник не предлагал вам раков в ведре.

Она собирается с духом и скрещивает руки на груди.

– Так вы теперь мой поклонник? Я думала, мы просто выпьем чаю.

Он улыбается, и у Китри слабеют колени. Она готова смотреть на эту улыбку весь день.

– Так вы идете или нет?

Он подает руку.

Китри оглядывается через дорогу на роскошные здания набережной и думает, сколько времени провела здесь, на этих скамейках, представляя себе захватывающие приключения, происходящие с другими людьми за позолоченными дверями. А потом смотрит на красивого мужчину, который зовет ее с собой. Даже если они не пойдут в роскошный чайный домик или клуб, это куда интереснее, чем рисовать в одиночестве на набережной.

Она кладет руку на локоть Ренье.

– Знаете, я всегда хотела съесть ведро раков.

Я открываю глаза и вновь смотрю на старое помятое ведерко рядом с китайским платьем. Неужели это действительно то самое ведро от шанхайских раков? Я практически ощущаю их вкус на языке, они пряные и соленые, как поцелуй Ренье, который я представила себе позже…

Нет, выдумки! Такого не могло быть на самом деле. Или могло?

Я отрываюсь от экспозиции и прохожу вглубь мини-музея. Все больше свидетельств. Украшенная лентой медаль кавалера Ордена бани соответствует моей зарисовке о сэре Чарльзе, известном ботанике Британского королевского общества. Красивые старинные часы могли бы иллюстрировать мою историю о Феликсе, швейцарском часовщике, и Кларе, официантке, в которую он влюбился. Сердце выскакивает из груди при виде витрины, где на бархате лежит оплавленная бронзовая бирка с оттиснутым на ней именем: Рейчел Уил… остальные буквы пропали в огненной катастрофе.

Моя история Джека и Рейчел в Перл-Харборе заканчивалась иначе: они зашли в библиотеку военно-морской базы, чтобы найти книгу… Значит, мои истории неправильные? Или я просто никогда не доходила до конца?

В музее есть и другие экспонаты, которые не связаны с моими рассказами. Кирпичи из обожженной глины. Старинный меч и лук с колчаном стрел, лисья шапка и винтовка, нитка потертых четок.

Ты эгоистка, Элен. Если Себастьен действительно прожил все эти столетия, в его жизни много чего приключалось.

И все же страшновато думать, что существовали какие-то другие версии меня, которых Себастьен знает, а я нет.

Я всегда одна и та же? Или каждый раз другая? Какую прошлую Элен Себастьен любил больше всего?

Если он на самом деле бессмертен. Я все еще не верю, хотя отстаивать свою позицию становится все труднее.

До меня долетает соблазнительный запах стряпни. Смотрю на телефон. Уже четыре? Я вспоминаю, что после звонка маме и Кэти несколько часов размышляла об истории с Ромео и Джульеттой, а затем потеряла счет времени в Зале истории, изучая артефакты, желая найти ответы на все мои вопросы.

– Так, хватит, – произношу я вслух.

Довольно самокопания. Я взялась за проект «Новая Элен» не для того, чтобы сидеть и дрожать от страха. Если мне нужны ответы, надо потребовать их у источника. И, похоже, источник находится на кухне.

Себастьен

Когда я нервничаю, я всегда иду на кухню.

Изначально я научился готовить по необходимости, потому что после бегства из Мантуи некому было обо мне позаботиться. У семейства Монтекки имелся полный штат прислуги, которые делали все необходимое: от полировки мечей до приобретения книг, от ухода за моими растрепавшимися волосами до приготовления еды. Когда я стал жить один на Сицилии после периода бродяжничества, мне пришлось учиться не только самостоятельно покупать продукты, но и готовить. Мужчинам не прожить на салями и сырых цукини.

А сейчас я готовлю, чтобы успокоиться, – слишком долго пробыл в галерее, заново переживая гибель всех Джульетт, которые приходили до Элен. Если бы я мог плакать, мне стало бы легче. Нет, мои слезы давно высохли; я пережил слишком много трагедий и исчерпал их запас. Тоска и горе, к сожалению, так же вечны, как моя жизнь.

Тем не менее я знал, что нельзя оставаться с картинами, со своим прошлым, вечно. Вдруг я понадоблюсь Элен? В конце концов я заставил себя встать со скамейки в галерее и спустился на кухню.

Во-первых, я приготовил еще теста для корнетти, потому что они явно понадобятся Элен. Если она хоть в чем-то похожа на прошлых Джульетт, то будет налегать на сахар в качестве топлива, пока расхлебывает кашу, которую я сегодня заварил; значит, запасы корнетти в морозилке скоро закончатся. Кроме того, сложный процесс приготовления теста для корнетти требует времени и сосредоточенности, а мне надо отвлечься. У меня не выходит из головы то, что произошло в галерее.

Что думает обо всем этом Элен?

Отправив тесто в холодильник, я приготовил порцию канноли, тоже для Элен. Если она решит больше никогда со мной не разговаривать и уйдет, как только стихнет метель, то по крайней мере ее последнее впечатление обо мне будет приятным.

Не хочется, чтобы она уходила, и все же другого пути нет. Проклятие стремится нас связать – подарить Элен воспоминания