чего легко вскрыл замок. В шкафчике Чалого вещей оказалось немного. Синий рабочий халат, две пары новых перчаток, куча старых полиэтиленовых пакетов с остатками пищи, а под ними картонная коробка. Он извлек коробку и открыл в присутствии понятых. В коробке оказалась целая стопка фотографий и потрепанная тетрадь в бумажной обложке. Гуров перелистал страницы, тетрадь почти на две трети была заполнена записями личного характера. На снимках в разное время года, в разных местах была запечатлена Светлана Рассулова. Записи в тетради, оказавшейся дневником, тоже относились к Светлане.

— Вот вам и доказательства, — прокомментировал Крячко. — Считай, с доказухой проблем не будет. Это за сколько же лет снимки собраны? Смотри, здесь Светлана совсем еще девочка. — Снимок, который он выделил, был подписан с тыльной стороны. Дата стояла трехлетней давности. — Ничего себе, — присвистнул Стас. — Выходит, он ее еще до того, как в анатомичку работать устроился, «припас»?

— Выходит, так, — согласился Гуров.

— Собираем улики и едем в Управление? Тут есть над чем поработать, — проговорил Крячко.

Но до отъезда полковники провели тщательный опрос сотрудников клиники и, в частности, патологоанатомического отделения. Личность Вадима Чалого, двадцати девяти лет, оказалась ничем не выдающейся. В Медицинский центр он попал как раз три года назад. Так как образование имел медицинское, его сперва взяли в саму клинику, в один из отделов биомедицины, но что-то там у него не пошло, и начальник отделения заявил, что больше в услугах Чалого не нуждается. Парень не сопротивлялся, написал заявление на увольнение, а когда пошел подписывать в отдел кадров, кадровичка сама предложила Вадиму перейти в патологоанатомическое отделение. Там, мол, текучка, людей всегда не хватает, а он, Вадим, к месту уже привык, так почему не остаться? И Вадим остался.

После того как он перешел в морг, про него в Медицинском центре совсем забыли. К прежним коллегам он не ходил, да и они не горели желанием с ним общаться. На новом месте работы друзьями обзавестись было трудно. Те, кто работал на постоянной основе, по возрасту в друзья не подходили, а студентам не подходил по возрасту сам Вадим. К тому же менялись они постоянно, тут не до крепких дружеских отношений. Но Вадим, казалось, и не страдал от отсутствия друзей. Работал себе потихонечку, никого не трогал, ни с кем особо не общался.

Про его страсть к лаборантке Светлане Рассуловой в клинике не знал никто. Каким образом он умудрялся снимать девушку в разных местах на протяжении трех лет и при этом оставаться незамеченным, было непонятно, но и при повторном опросе коллег Рассуловой ни один из них не вспомнил, чтобы Вадим Чалый когда-то крутился возле девушки. И все же он это делал. Теперь было понятно, как он оказался в парке в то же время, что и Светлана, несмотря на то, что именно в тот день домой она ушла раньше обычного. Вадим попросту следил за девушкой. Сделать это было несложно, они ведь работали в одном учреждении.

Почему Чалый решил напасть на Светлану? И почему именно в тот день? Ответ на этот вопрос можно было получить лишь от самого Чалого, теперь же Гуров мог лишь предположения строить. Возможно, здесь сыграла роль предстоящая поездка. Три года его тайная любовь находилась в шаговой доступности, а тут Вадим должен был покинуть Светлану на долгих две недели. Возможно, время, когда освободилась Светлана, подстегнуло. В пять утра в парке людей нет, это вам не в восемь, и даже не в семь. Когда еще выпадет такой удачный случай? Сделал дело и в деревню на две недели свалил. Пока у тетки живет, все утрясется, шумиха уляжется, он вернется и будет жить, как прежде.

Впрочем, Гуров был уверен, что о последствиях Чалый в тот момент не думал. Мысль о том, что он, наконец, может получить то, о чем мечтал долгих три года, отключила защитные рефлексы. Чалый мог думать лишь о предстоящей разлуке и о том, что вот он, реальный шанс получить желаемое. Для того чтобы прийти к таким выводам, консультация психиатра не требовалась. А вот вопрос: кто мог вмешаться в планы Чалого, оставался без ответа. Предположение, что у Светланы был второй тайный воздыхатель, типа Вадима Чалого, относилось к разряду нереальных. Так кто тогда имел зуб на Вадика, тихого социопата, без друзей, без родни и без особых амбиций? Вопрос вопросов, как выразился Стас Крячко. И этот вопрос вышел теперь на первый план.

Глава 9

После того как стало известно имя жертвы из Терлецкого парка, работы у Гурова прибавилось. Одни только откровения из дневника Чалого они с Крячко изучали добрых полдня. Записи отражали жизнь Вадима Чалого за последние три года. Поначалу они появлялись редко, не чаще одного раза в месяц, но были обстоятельные, точно сочинение старательного старшеклассника. Чем дальше, тем записи становились более скупыми, а потребность в них возросла до одного раза в неделю, под конец же Вадим прибегал к помощи дневника по два-три раза в день, и здесь записи оказались сумбурными, отрывочными и какими-то неврастеническими.

Гуров показал дневник специалисту-психиатру. Однозначного ответа он от врача не ждал, но надеялся, что тот прояснит ситуацию и даст хотя бы примерную оценку поведения Чалого. И вот тут психиатр его удивил: он не только дал оценку психическому состоянию Вадима, но и объяснил, почему то, что произошло со Светланой, было неизбежно. Не в тот день, так через неделю или, максимум, через месяц Вадим не справился бы со своей страстью и все равно напал бы на девушку. С того момента, как он увидел Светлану в столовой при Медицинском центре, а произошло это именно там, девушка была обречена.

Почему Вадим ни разу даже не попытался познакомиться с ней, объясняли его откровения в дневнике. Он считал себя неудачником, а, по его мнению, такие девушки, как Светлана, ищут успешных мужчин. Он же не смог удержаться даже на должности младшего помощника в биохимической лаборатории. Предложение сотрудницы отдела кадров Вадим воспринял как приговор. Анатомичка, работа с трупами — вот его удел. Какая девушка станет встречаться с тем, кто зашивает трупы?

Встречались в дневнике и записи, не относящиеся к Светлане, но их было так мало, что, для того чтобы их вычленить, пришлось продираться сквозь весь бред, написанный Вадимом. Две или три записи из последних привлекли внимание Гурова. В них Вадим упоминал некий план, благодаря которому его финансовое и социальное положение должно повыситься. В какой-то момент он