— Что? Манька, опять мужика в дом притащила? Ах, паскудная ты душа! Шлюха! — вдруг заорал Миньков. — Вот погоди, приедет Лексей, я ему про твою паскудную душонку все выложу!

— Да заткнись ты, идиот! Полиция к тебе, насчет Васьки, — отмахнулась от обидных обвинений Мария Степановна. — Спросить хочет, не видал ты, кто Ваську укокошил?

— Ваську? Да кто ж его знает? Вот он сам, было дело, прибил тогда эту девку, — начал вспоминать Миньков. — Так ее любой грохнул бы. Дура набитая, на рожон лезет, на авторитеты плюет. Одно достоинство — бюст восьмого размера.

— Не про девку он спрашивает, а про самого Ваську. Убили его, я тебе уже говорила, труп в сарай бросили. Так вот полковник и спрашивает: не видел ты, кто к нему накануне приезжал? Может, машину запомнил или самого убийцу?

— Убийца? Васька-то? Нет, он не убийца, он только девку ту заколбасил. Ее и следовало приструнить. Орала целыми днями благим матом, по двору голяком бегала. Бюстом своим трясла.

— Это давно было, а он тебя про то, что на неделе в доме Васьки творилось, спрашивает, — напомнила Минькова. — Был у него в гостях кто-то или нет?

— Гостей у Васьки всегда полон дом. Мужики в наколках, при цепях и перстнях. Жрут, пьют, песни орут. Бабы все как на подбор. Жопастые, сисястые, и губы как вантусом вытянутые. А та, что с восьмым размером, самая бесстыжая. Как выйдет во двор, так давай буферами трясти.

— Забудь ты про девкины сиськи, — разозлилась Мария Степановна, — про убийство Васькино говори! Живо! А то сейчас как дам прикладом промеж глаз, нечем будет за девками подглядывать.

— Вот как ты заговорила? Ох, Манька, и зачем я только на тебе женился? — Миньков вдруг уткнулся лицом в ладони и зарыдал в голос.

— Все, сегодня с него толку не будет, — покачала головой Мария Степановна. — Перегнула палку. Прости, полковник, через пару дней приходи. Успокоится мой старик, может, что и вспомнит.

Гуров минут десять простоял у порога, дожидаясь, не пройдет ли у старика истерика, но так и не дождался. Оставил Миньковой номер своего телефона на случай, если муж что-то вспомнит, и пошел обратно к дому Васи Шило. К старику Романычу на двор заходить не стал, обошел стороной. Удовлетворять любопытство коварного старика ему не хотелось. У самых ворот к нему присоединился Крячко.

— Куда пропал, Лева? Я тут с ног сбиваюсь, людей опрашиваю, а ты прохлаждаешься? — налетел он на друга.

— Экземпляр любопытный мне попался, — усмехнулся Гуров. — Целыми днями сидит у окна и в трубу подзорную таращится. Только побеседовать с ним не получилось. Расклеился совсем, жена посоветовала дня через два приехать, повторно побеседовать. У тебя что?

— Да практически то же, что и у тебя. Кто и когда Васю домой привез, ни один из поселковых не видел. Уж как я только их ни пытал, какие вопросы ни задавал, чтобы на нужные воспоминания навести, все без толку. Один раз вроде как повезло, появилась надежда. Есть в поселке женщина, которая за деньги в домах богатеев уборку производит. Так мне сказали, что она и у Васи убиралась. Я к ней погнал. Оказалось, наболтали. Не была она у Васи в прислугах. Вот такие дела, мой друг.

— Вот и мой старик с одной стороны — ценный свидетель, а с другой — такой дряхлец, что его и свидетелем трудно назвать, — вздохнул Лев.

Постояли у калитки, помолчали. Потом он снова заговорил:

— Я вот что подумал: если предположить, что смерть Васи и смерть неизвестного из парка взаимосвязаны, можно пройтись по Васиным дружкам, вдруг они опознают насильника? Та же Элеонора, например.

— Попытаться можно, только что-то мне подсказывает, что снова впустую прокатаемся, — заметил Крячко.

— Может, и не впустую.

— Ладно, поехали, все равно здесь больше делать нечего.

Глава 8

Спустя сутки полковник Гуров стоял у дверей морга, куда был доставлен труп Васи Шило. Он ждал приезда адвоката Сычева и Светланы Рассуловой, которые должны были появиться с минуты на минуту. Адвокат уже звонил Гурову, предупреждал о задержке. Накануне Сычеву удалось изменить меру пресечения своей подзащитной с заключения под стражу на подписку о невыезде. После нападения и последующего ареста Светлана выходила на улицу впервые, поэтому сильно нервничала и никак не могла заставить себя переступить порог. Ей было страшно. Страшно и неловко одновременно.

Проблемы еще не решены, а она снова рискует — пожалуй, так описала бы свое состояние сама Светлана. Всего неделю назад она была совершенно обычной девушкой, молодой, красивой, счастливой, и вдруг в одночасье лишилась всего: уверенности, душевного покоя, жизнелюбия и даже свободы. Все это сменили страх и стыд. Страх перед тем, что будет, стыд за то, что было. В новом состоянии выйти на улицу непросто. Светлана точно наяву видела, как шепчутся зеваки-соседи, обсуждая подробности нападения. И ведь непременно с гаденькой, всепонимающей улыбочкой! Фу, мерзость! А незнакомцы с сальными ухмылками на губах? Они притаились за деревьями, спрятались за поворотом и ждут, ждут, ждут…

Поняв, что даже под страхом смертной казни не сможет выйти из дома, Светлана позвонила адвокату. Опыта у Сычева было маловато, зато сообразительности хоть отбавляй. Он сразу понял, в каком состоянии находится девушка. Суток не прошло с тех пор, как она покинула камеру, и в ее реакции не было ничего удивительного. Вместо уговоров он взял и приехал за ней. Созвонившись с Гуровым, объяснил ситуацию, пообещав подъехать к моргу не позднее десяти утра.

Инициатором встречи выступал Гуров. С того момента как в Алексеевке нашли труп Васи, они с Крячко объездили весь город, опросили с полсотни знакомых Шило, осмотрели десятка два квартир и отдельно стоящих домов. Что искали? Людей, которые могли желать Васе смерти, свидетелей его убийства, тех, кто последним видел Васю живым. Но самое главное — связь Шило с трупом из Терлецкого парка. Сутки почти не спали, казалось, вот-вот, и все получится, еще немного, и лед тронется, следующий свидетель обязательно расскажет что-то, что в корне изменит ситуацию. Увы, ситуация не изменилась.

Уж какую надежду на Элеонору возлагали. К ней первой поехали, рассказали про Васю, дали время отплакаться. Затем фотоснимок насильника из Терлецкого парка предъявили. Надеялись, что она признает в нем друга Васи, но надежда не оправдалась: в окружении бывшего кавалера Элеонора убитого ни разу не видела. Кто мог убить самого