Гвендилена на миг застыла в дверях. Несмотря на перемены в своей судьбе и высокое положение при дворе, Гилу она по-прежнему побаивалась.

– Доброе утро… – голос Гвендилены ей самой показался робким и слабым.

Гила оставила свое занятие и обернулась к ней.

– А, это ты… – она как будто только сейчас заметила ее присутствие, – все-таки ты пришла. И именно сегодня! Подумать только…

Поджав губы, она неодобрительно покачала головой. Гвендилена не поняла, что такого особенного было в сегодняшнем дне, но почему-то смутилась.

– Прости меня, Гила, – начала сбивчиво оправдываться она, – я не приходила так долго… Но это не потому, что я забыла о тебе, вовсе нет! Ты же знаешь, что произошло в замке? Принц назначил меня алематир, чтобы я следила за порядком, потому что принцессу Эвину подозревают в измене…

Гила чуть подняла бровь.

– Может, скажешь, что это не твоих рук дело? – она саркастически хмыкнула. – Обманывай кого хочешь, только не меня!

Гвендилена опустила голову. Ей вдруг стало жарко, будто она стояла у раскаленной печи, и краска стыда залила ее лицо до корней волос. Казалось, Гила видит ее насквозь – до дна, до самой потаенной мыслишки! – и от этого было жутко.

– Уходи, – отрезала она, – можешь не бояться, я не выдам тебя! Наше дело еще не кончено… Но сегодня я не хочу тебя видеть и говорить с тобой.

– Почему? Что случилось? – спросила Гвендилена.

– Вчера ночью в пыточном подвале умер Лейр Сладкоголосый, – сухо ответила целительница. – Думаю, после того, что с ним сделали, смерть была для него облегчением.

Непонятно было, откуда Гила узнала об этом, но Гвендилена не посмела спросить. Надо думать, в замке у целительницы было немало должниц и должников! А может быть, все дело в магии?

Девушка почувствовала противную дрожь в коленях. Красавчика Лейра, конечно, было жаль, но что теперь будет с ней самой?

– Он признался? Признался в прелюбодеянии? – выпалила она.

Гила покачала головой.

– Нет. Только в том, что любил принцессу Эвину и поклонялся ей, как это принято у людей его ремесла, что воспевают в балладах прекрасных благородных дам и водят шашни со служанками в трактире.

Целительница помолчала недолго, глядя невидящим взглядом прямо перед собой, и вымолвила сурово и твердо:

– Бедный мальчик был верен ей до конца.

Она снова взялась за свои мешочки с травами и, вскинув глаза на оторопевшую Гвендилену, коротко бросила:

– А теперь уходи! Придешь в другой день, не сегодня.

Взгляд ее был как стальной клинок – холодный, острый, ненавидящий… Гвендилена опрометью выскочила прочь.

Она спускалась по крутой винтовой лестнице, перепрыгивая через ступеньки, рискуя сломать себе ногу, потом бежала по коридору, не разбирая дороги… Слезы застилали глаза, а в голове упрямо вертелось только одно: «Я не хотела этого, не хотела! Ну почему так получилось?»

– Верно, не хотела! – знакомый тихий голос послышался совсем рядом.

От неожиданности девушка споткнулась и упала. Мешочек с монетами, что она все еще продолжала сжимать в руке, лопнул, и золотые кругляши весело раскатились по полу. Гвендилена сильно ударилась коленом, порвала платье и к тому же до крови прикусила губу. А голос в голове все никак не унимался.

– Не хотела… О да! Так же, как не хотела смерти сестры и того, чтобы маленький Римеран остался навсегда обезображенным, – безжалостно продолжал он. – Можешь пойти и признаться во всем, если хочешь. Лейра это, конечно, не воскресит, зато принцесса сможет вернуться к супругу, которому, впрочем, давно опостылела. А ты сама уж точно испытаешь на себе все, что пришлось пережить певцу перед смертью, и, возможно, еще позавидуешь ему!

Гвендилена плакала от боли и бессилия. Но больше всего ей разрывала сердце мысль о том, что все было напрасно – ведь Лейр все-таки не признался! И значит, принцесса Эвина может снова занять свое законное место…

– Что с вами, госпожа? – служанка, проходившая мимо с корзиной белья в руках, склонилась над ней. Круглое веснушчатое лицо девушки выражало самое искреннее сочувствие, но на деньги, рассыпанные вокруг, она уставилась со смешанным выражением восторга и ужаса, будто перед ней были не монеты, а крылатый дракон или хоровод эльфов в лесу.

«Бедняжка… Наверное, никогда не видела столько сразу, – подумала Гвендилена, – и скорее всего, уже не увидит!»

– Ничего страшного… – достав из рукава платок, Гвендилена отерла слезы и кровь с лица и старательно улыбнулась, – я просто споткнулась.

Опираясь на руку девушки, она осторожно поднялась на ноги. Колено болело, но, в общем, все было не так уж и плохо.

– Собери это… – она указала взглядом на рассыпанные по полу монеты, – и одну можешь взять себе.

Откуда-то сверху послышался удар колокола – один, другой, третий… Низкий тяжелый звон будто плыл по замку, заполняя собой все пространство! От него кружилась голова и гудело в ушах.

– Что это? – спросила Гвендилена. – Что случилось?

– Разве вы не знаете, госпожа алематир? – удивилась служанка. – Это гирдейл, набатный колокол! Три удара – значит, случилось что-то важное… Пойдемте скорее, я помогу вам!

Глава 13

Солнце уже стояло высоко. День выдался погожий, ясный… Яркая глубокая небесная синева, не омраченная ни единым облачком, сияла, сливаясь вдалеке с морской гладью, ровной как зеркало, не колеблемой даже легким ветерком. Прохладный воздух был прозрачен и чист. Хотелось вдохнуть его полной грудью, улыбнуться солнцу и порадоваться в душе, что милосердные боги иногда дарят людям такие дни!

Но в замке Кастель-Мар царила тревога. В просторном внутреннем дворе – там, где когда-то Гвендилена впервые увидела принца в праздник Амри-дейр — собрались все обитатели замка, так что яблоку негде было упасть. Обычно для благородной публики предназначались крытые галереи на уровне второго этажа в левом крыле, но отчего-то сегодня все оказались рядом – разряженные дамы и кухонные служанки, воины и перемазанные копотью мастеровые, придворные щеголи и конюхи, воняющие навозом и конским потом. Все напряженно ждали чего-то, не смея даже словом перекинуться.

Все гадали, для чего понадобился невысокий, в половину человеческого роста деревянный помост, огороженный перильцами и снабженный лестницей, чтобы удобнее было всходить на него. Вроде бы не виселица, не колесо, не столб с поленницей для костра, и все же отчего-то он производил гнетущее впечатление.

Впрочем, совсем скоро все разъяснилось само собой. Распахнулась боковая дверь, и две рослые, крепкие служанки в серых платьях вывели под руки принцессу Эвину с маленькой Майвин на руках. Гвендилена с трудом узнала ее – за время своего заточения она сильно похудела,