Мардохей из опасения нарушить первую и вторую заповеди Декалога отказывался от такого поклонения, о чем косвенно может говорить следующий стих, где на религиозно-национальную принадлежность Мардохея указывается как на причину его сопротивления.

И как они говорили ему каждый день, а он не слушал их, то они донесли Аману, чтобы посмотреть, устоит ли в слове своем Мардохей, ибо он сообщил им, что он Иудеянин (Есф. 3:4).

История начинает принимать знакомые по Книге Даниила черты: приказ царя, сановник-иудей, не исполняющий его из соображений веры, другие сановники, доносящие об этом. Но если в Книге пророка Даниила Бог яркими чудесами спас трех отроков от огня (см. Дан. 3: 49–51) и Даниила от львов (см. Дан. 6:16–23), то здесь Он действует иначе, и сила Его совершится в немощи (ср. 2 Кор. 12: 9).

По всей видимости, у Мардохея хорошие отношения со многими чиновниками и служителями двора: он ежедневно справляется о здоровье и благополучии Есфири, ему дают добрый совет сидящие у царских ворот, и не просто советуют, а пытаются образумить его в течение многих дней. Когда это не удалось, они были вынуждены сообщить о презрении к царскому повелению, но донесли это до самого Амана, а не до ушей царя.

И когда увидел Аман, что Мардохей не кланяется и не падает ниц пред ним, то исполнился гнева Амон (Есф. 3: 5).

До сих пор, получается, Аман не видел, что Мардохей ему не кланяется, и лишь из-за доноса обратил на это внимание. Либо столь многочисленны были клерки, что видный сановник просто не замечал стоящего не в первом ряду Мардохея, либо по гордости не обращал взор на стоящих ниже его. Об этом недуге скажет позже святитель Василий Великий, называя презрение началом глубокого внутреннего повреждения: «Началом гордыни бывает обыкновенно презорство. Кто презирает и считает за ничто других и одних признает бедными, других — людьми низкого происхождения, иных же — невеждами, тот вследствие такого презорства доходит до того, что почитает себя одного мудрым, благоразумным, богатым, благородным и сильным» (Толкование на пророка Исаию, 88), а для большего возвышения, продолжает святитель, гордец унижает ближнего — что и произошло с Аманом, столь возвысившимся в собственных глазах, что даже наказать лично Мардохея он посчитал ниже своего достоинства.

И показалось ему ничтожным наложить руку на одного Мардохея; но так как сказали ему, из какого народа Мардохей, то задумал Аман истребить всех Иудеев, которые были во всем царстве Артаксеркса, как народ Мардохеев (Есф. 3:6).

Рабби Моше Альмошнино («Йедей Моше», см. Свиток Эстер, 102) видит в этом решении определенную злодейскую безысходность — ведь если убить одного Мардохея, который не кланяется ему, потому что единобожник-иудей, то впредь и любой другой иудей так же не будет оказывать ему требуемых почестей; и Аману не остается ничего иного, как истребить в границах империи всех иудеев до единого.

[И сделал совет] в первый месяц, который есть месяц Нисан, в двенадцатый год царя Артаксеркса, и бросали пур, то есть жребий, пред лицем Амана изо дня в день и из месяца в месяц, [чтобы в один день погубить народ Мардохеев, и пал жребий] на двенадцатый месяц, то есть на месяц Адар (Есф. 3: 7).

Техники гадания существуют у всех без исключения народов, хотя их богословская база может очень отличаться. Из «Истории» Геродота известно, что практика толкования снов и совершения жертв для предсказания будущего была распространена в среде персидских жрецов-магов (История, I, 107). Бросание жребия встречается и в практике иудаизма, где, однако, право бросать жребий дано одному лишь первосвященнику (Чис. 27: 21).

Здесь также, в поиске лучшего времени для мести, Аман привлекает «специалистов» — жрецов, с которыми держит совет, совершая необходимые ритуалы. Жребий — пур — дает название возникшему впоследствии празднику, где он упомянут во множественном числе — Пурим «жребии», и это указывает, что задуманное зло нашло свою жертву, но в лице самого злодея, и обратилось в нежданное благо для притесняемых им, — единый брошенный жребий дал различные результаты — участи, «жребии».

И сказал Аман царю Артаксерксу: есть один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям царства твоего; и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют; и царю не следует так оставлять их. Если царю благоугодно, то пусть будет предписано истребить их, и десять тысяч талантов серебро я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую. Тогда снял царь перстень свой с руки своей и отдал его Аману, сыну Амадафа, Вугеянину, чтобы скрепить указ против Иудеев. И сказал царь Амону: отдаю тебе это серебро и народ; поступи с ним, кок тебе угодно (Есф. 3: 8–11).

Важно, что при обращении к царю за санкцией на геноцид Аман даже не называет евреев по имени, а лишь дает описание, правда достаточно яркое и однозначное.

Этот эпизод подчеркивает поверхностность и легкомыслие правителя, для которого важно, что геноцид будет проводиться на деньги частного инвестора, а над кем конкретно — уже не столь интересно. Более того, описанная ситуация — прямое беззаконие: о невыполнении народом империи приказаний правителя свидетельствует всего лишь один человек. Ветхий Завет указывает, что обвинение в серьезных преступлениях можно принимать минимум от двух или трех человек: По словам двух свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля (Втор. 17: 6). А древнейший дошедший до нас свод законов — месопотамские «Законы Хаммурапи» — осуждают клеветника на смерть: «Если человек выступил в суде для свидетельства о преступлении и слово, которое он сказал, не доказал, а это дело — дело о жизни, то человек этот должен быть убит»[14].

Разбросанный и рассеянный — здесь слышится как указание на незначительность этого народа — если его уничтожить, империя и не заметит потери, так и угроза — рассыпанный по городам и весям Ахеменидской державы и не соблюдающий, по словам Амана, ее законы, он будет оказывать тлетворное влияние на другие народы империи.

Десять тысяч талантов серебра — безумная сумма денег. В евангельской притче Христос использует это число, чтобы описать абсолютную невыплачиваемость долга (см. Мф. 18: 23–35). Если талант равен примерно 30–36 килограммам, то указанный вес — более 300 тонн серебра, что по нынешнему курсу составляет примерно 17 миллиардов рублей. По свидетельству Геродота (История, III, 95), сумма ежегодных налогов, собираемых с