Шрифт:
Закладка:
Разбойников это напугало. Они бросились в стороны. Факела полетели на землю. На мгновение воцарился мрак.
– Ну, держись, Семён, – прошептал Егор. – Сейчас они опомнятся.
– Что ж, прощайте, – ответил я, отложил пистолеты и обнажил шпагу. – Вы были мне настоящим другом.
– Спасибо! Взаимно! – горько усмехнулся Егор.
Вдруг меня кто-то дёрнул сзади за сюртук. Я тут же повернулся, намереваясь нанести удар. Еле сдержался. Передо мной стояла наша пленница. Она поманила меня и скользнула в темноту. Долго соображать не пришлось. Я понял, что женщина знает какой-то спасительный выход.
– Егор, хватай Каймакана, и – за мной, – крикнул я. Побежал вслед за женщиной.
В какой-то кладовке или чулане еле теплился огонёк свечи. Он скользнул куда-то вниз, в темень. В полу оказался люк. Мы чуть не скатились по крутой каменной лестнице. Крышка над нами с лязгом захлопнулась. Девушка быстро и бесшумно шла впереди, держа перед собой свечу. Мы пробирались по узкому сырому коридору с низким сводом, то и дело задевая плечами стены и стукаясь макушками о потолок.
– Пришли, – сказала девушка.
Мы оказались в длинной пещере. Похоже, когда-то здесь была каменоломня. Прохладно и сыро. Темнота обступала со всех сторон. Наша проводница подняла повыше свечу. Мы увидели множество людей, сидящих на полу пещеры. Не меньше сотни – женщины, дети, старики. Несколько мужчин с ружьями стояли у стен и с тревогой всматривались в наши лица. Один из мужчин что-то резкое сказал девушке. Она так же резко ему ответила. Мужчины заспорили с ней.
– Они недовольны, что мы здесь. Боятся, – сказал Метакса и обратился к мужчинам на греческом. – Те успокоились.
– Я сказал, что мы через час покинем их.
– Кто они такие? – спросил я у Егора.
– Горожане. Те, кто успел скрыться. Здесь под городом есть заброшенные каменоломни.
– И сколько они смогут скрываться? Их все равно найдут.
– Найдут, – согласился Егор. – Али-паша будет пытать горожан одного за другим, пока они не выдадут все схроны.
– Их можно вывести на нашем катере. Здесь не больше ста человек. Уместимся, – предложил я
– Самим бы живыми остаться, – недовольно покачал головой Каймакан Калфоглу.
Егор завёл разговор с одним из мужчин. Потом подошёл ко мне.
– Из каменоломен есть несколько выходов. Один из них приводит к берегу. Он говорит, что там глубоко, и можно подвести катер вплотную к скалам.
Наша девушка куда-то исчезла. Появилась вновь примерно через час. Сказала, что в доме тишина.
Мы прокрались обратно тем же путём. Долго сидели возле крутой каменной лестницы, ведшей наверх, прислушивались. Затем осторожно приподняли люк и вылезли. В доме, действительно, было пусто и тихо. Перевёрнуто все вверх дном. Даже ложе, стоявшее под балдахином, было разломано, балдахин содран. Диван, обитый зелёным шёлком, вспорот. Стулья и стол изломаны. Дом пытались поджечь, но не получилось, а может поджигателям помешали.
У входа тлели обломки мебели, сброшенные в кучу.
Мы прошли во двор. У снесённых ворот стояли на страже два арнаута. Горели факела, воткнутые в каменную кладку забора. Увидев нас, охранники вскинули ружья. Калфоглу сказал им по-турецки, кто он. Арнауты опустили оружие и больше не обращали на нас внимания.
– Все спокойно, – сказал Егор. – Хотите, ложитесь спать, – предложил он мне. – А я покараулю.
– Думаю, после смерти высплюсь, – с иронией ответил я.
– Не спешите умирать. Ночь для нас пройдёт ещё в этом мире, – заверил нас Каймакан Калфоглу. Звери утихомирились, а может, их кто-то успокоил.
Наверное, я сильно устал от пережитого. Улёгся прямо на пол и тут же заснул. Егор растолкал меня перед рассветом. Попросил покараулить. Сам прилёг на ткань от разорванного балдахина. Я зарядил пистолеты. Осторожно выглянул наружу. В городе стояла мёртвая тишина. У сломанных ворот все так же неподвижно, как столбы, стояли два арнаута со старинными длинноствольными ружьями. Хорошо, что ветер подул с моря и уносил трупный смрад. Я присел у порога. Положил пистолеты на колени. Так просидел в полудрёме до рассвета.
Очнулся от того, что услышал, как по дорожке, ведшей к дому, послышалось шуршание обуви. Появились двое слуг. Они несли подносы с медными кувшинчиками, чашечками и блюдами. Я встал и пропустил их в дом. Слуги остановился в замешательства, не зная, куда поставить поднос. Стол был сломан. Я указал на широкий мраморный подоконник.
Разбудил Егора. Он протёр глаза, шумно втянул носом воздух.
– Чувствую аромат отличного кофе, – с блаженством произнес Метакса, и живот его тут же подтвердил предположение громким бульканьем.
Появился Каймакан Калфоглу. Он спал где-то во дворе, и теперь его кости ныли от сырости. Он кряхтел и охал, держась за поясницу.
– Весело провели ночь? – спросил старик.
– Сполна ощутили восточное гостеприимство, – ответил я.
Лишь только мы насладились кофе и медовыми лепёшками с сыром, как на улице послышалось бряцание оружием. Отряд янычар вошёл во двор. Их возглавлял высокий турок в дорогой одежде, с кривой саблей на боку. Ножны отделаны серебром. Он объявил нам, что Али-Паша Янинский просит нас к себе.
– А где уважаемый Измир-бей? – поинтересовался Каймакан Калфоглу.
Военачальник мрачно взглянул на него. Что-то рявкнул.
– Говорит, что Измир-бей уже неуважаемый, – перевёл старик.
Отряхнув платье, и кое-как приведя себя в порядок, мы направились на аудиенцию.
– Нас ведут под конвоем, или это – почётный караул? – Спросил я у Егора, кивком указывая на сопровождавших нас янычар.
– Оружие у нас не отняли, значит – второе, – довольно ухмыльнулся он.
На этот раз в саду не валялись пьяные арнауты, но пирамиды из отрубленных голов все еще смердели перед входом. Дорожку к дому устилали ковры. С десяток обнажённых по пояс арнаутов со связанными руками стояли на коленях вдоль дорожки. В одном из них мы узнал Измир-бея. Рядом с несчастными ожидали команды палачи. У каждого палача в руках сверкал широкий изогнутый ятаган.
– Не о чем не спрашивайте, – предупредил нас Калфоглу.
Нас провели в верхний этаж дома, где Али-паша рассматривал телескоп на треножном штативе. В небольшой комнатке у консула Франции располагалась обсерватория. Тут же стоял напольный глобус звёздного неба. У стены – массивные шкафы с книгами.
На повелителе Эпира был накинут тонкий шёлковый халат. Голову венчала круглая красная шапочка. Он вертел телескоп, смотрел в окуляр, наводил резкость, при этом ругал слуг за то, что они испортили прибор.
– Безрукие! Кто вас просил его трогать. Ничего вам доверить нельзя!
Али-паша даже не взглянул на нас. Наконец он оторвался от телескопа, сел на диван. Ему тут же подали дымящуюся трубку. Али-паша
