в сражении при Аджидере, но много наслышан о той славной баталии. Помнится, тогда корабль уважаемого Хасан-паши сгорел. И сам он чуть не попал в плен.

Правая рука Али-паши злобно скрипнул зубами. Хрипло вздохнул и прорычал:

– А ты – грек, – гневно сузил глаза военачальник. И от этого взгляда морозом обдало спину. – Я могу приказать схватить вас троих и долго пытать, пока вы не сдохните.

– О чем ты говоришь? Кому угрожаешь? – закричал на него Калфоглу. – У меня фирман самого султана!

– Так пожалуйся султану, пока я буду жечь твои пятки над жаровней, – засмеялся Измир-бей.

– За нами придут другие. А ты знаешь, как мстят русские за своих, – с вызовом ответил лейтенант Метакса.

Лицо правой руки Али-паши дёрнулось от злобы, но в глазах промелькнул страх.

– Идите за мной, – тихо сказал он.

Нас привели в большой белокаменный дом. Здесь тоже царил разгром. Битые вазы, снесённые двери, разломанная мебель. Засохшие пятна крови на белом мраморном полу.

– А где хозяин дома? – спросил я у Измир-бея.

– Он был якобинцем. Голова его сейчас находится отдельно от тела. Да вы не переживайте, хозяин был торгашом. Торгаши – жалкие людишки. У них нет совести. Вся их совесть измеряется звонкой монетой.

А твоя чем? – спросил у него Метакса.

Турок набычился.

– Моя – верой во Всевышнего. Мой род ведётся от пророка.

– Что же ты делаешь в этой банде? Посмотри, твои товарищи пьют вино и творят бесчестие, – упрекнул его Метакса.

– Это город неверных, – зло буркнул турок. – Неверные должны умереть!

– Покажи, где это написано в Коране? – попросил Метакса.

– Вам принесут поесть и выпить, – прервал беседу военачальник и вышел.

Зал представлял собой просторный полукруглый будуар с мраморными колоннами и двумя большими окнам с видом на море. В стенной нише покоилось ложе под балдахином. Круглый столик с гнутыми ножками, диван, обтянутый изумрудным шёлком, пара стульев. На полу валялись осколки разбитой вазы. Егор отшвырнул ногой самый большой осколок, присел на стул. Нервно принялся барабанить пальцами по столу. Я подошел к окну. Открывался вид на голубое море. Видна была часть гавани. Наш адмиральский катер качался на волнах со спущенными парусами. Калфоглу нашёл небольшой кусок зелёной ткани, вышел в сад и, обратясь лицом к востоку, принялся совершать намаз.

Освобождённая нами греческая девушка с ребёнком присела в угол, прямо на пол. Утомлённый ребёнок спал у неё на руках.

– Нас отравят? – спросил я.

– Вряд ли, – усмехнулся Метакса. – Али-паша любит весело умерщвлять. Сначала нас будут зверски пытать, потом обезглавят. Вы же знали, на что шли, Семён. Но миссию мы свою выполнили. Я видел страх в глазах Али-паши. Теперь и умереть не жалко.

– Оружие у нас не отобрали, значит можно будет сразиться, если что, – смело сказал я.

– Бросьте, Семён. Вы же видели этих скотов. Убьёте вы одного или десяток, – это ничего не изменит. Меня они точно прикончат, а с вами дело другое. Вы же не грек. Вас могут продать на геллеры. Годик посидите на вёслах, потом примете Ислам, и вас переведут в надсмотрщики. Нашего уважаемого Каймакан Калфоглу вообще не тронут. Его не продать и не обменять. Он – чиновник Султана.

– Надеюсь, это шутка, – вспылил я.

– Если бы, – горько усмехнулся Метакса.

Вскоре в доме появился Измир-бей. За ним шествовали слуги с подносами и корзинами. На уцелевший круглый стол расстелили белую льняную скатерть.

– Непобедимый правитель Янина просит отведать угощения и желает вам приятного аппетита, – сказал турок.

Первое, что подали, турецкий суп чорба из моркови, лука и грибов с мясом ягнёнка.

– Не бойтесь, не отравлен, – усмехнулся турок, кивая на оловянные тарелки с супом.

– Надо бы ещё покормить нашу девушку и ребёнка, – сказал я.

– Вы совсем потеряли стыд? – закричал на меня он. – Совсем не знаете законы приличия? Разве позволено женщине садиться с мужчинами за один стол?

– Они же – европейцы, – напомнил ему Каймакан Калфоглу.

– Её накормят в другой комнате, – рыкнул Измир-бей и крикнул девушке: – Эй! Бери своего щенка и – марш в прихожую.

Я попытался возразить этому нахалу, но Каймакан Калфоглу жестами удержал меня.

После нам подавали еще несколько блюд: рис с бараниной, какие-то овощи, тушеную фасоль. Все было до того острое и перченное, что желудок пылал огнём. Каймакан Калфоглу предупредил, что по восточному обычаю, мы все должны попробовать, хотя бы щепотку, хотя бы ложку каждого блюда. Из напитков – только вода. Я спросил о фруктах или каком-нибудь десерте. На что наш почтенный старик объяснил: сладости подают в беседках за чаем, а за столом, только тяжёлую пищу.

В конце поднесли по чашечке несладкого кофе и по трубке с отличным табаком.

– Гости довольны? – любезно улыбнулся Измир-бей. Сквозь смоляную бороду прорезался оскал хищника.

Мы все втроём поблагодарили его за угощения. Хотя я, как, впрочем, и Егор, съесть много не мог. Трупная вонь из города проникала и сюда. Хорошо, хоть ветерок с моря развеивал ужасный тлетворный запах.

Правая рука Али-паши ушёл, пожелав нам приятного отдыха. Быстро сгущались сумерки. На улице пьяные арнауты орали песни. Раздавались чьи-то крики и мольба о пощаде. Звучали выстрелы.

Вдруг я уловил с улицы какой-то шум. Толпа подошла к дому. Раздались крики, явно с угрозами в наш адрес. Посыпались удары в створки ворот.

– За нами, – уверенно сказал Метакса, встал и обнажил шпагу. Я взвёл курки на пистолетах.

– Вас пощадят. Не вступайте в драку, – предложил мне Метакса.

– Ну, нет уж. А как я потом посмотрю в глаза товарищам? Если умирать, то вместе.

Мы устремились к выходу. Егор с обнаженной шпагой, я с пистолетами в руках.

Ворота были заперты. Нас охраняли пятеро турок во главе с хромым офицером. Створки трещали под ударами.

С той стороны орала толпа арнаутов, пылали факела.

– Отдайте нам урусов! – кричали пьяные голоса.

– Не сметь! – закричал хромой ага. Он стоял напротив ворот с обнаженной саблей. Четверо его слуг держали ружья с примкнутыми штыками.

– О, Всевышний, они совсем с ума сходят, когда выпьют, – со страхом заговорил Каймакан Калфоглу. – Недаром Аллах запретил этим дуракам прикасаться к вину.

– Надо бы сказать, чтобы девушка с ребёнком спрятались, – вспомнил я о нашей пленнице.

– Куда же они спрячутся? – остановил меня Егор. – Эти звери весь дом перевернут.

Ворота раскачивались и, в конце концов, рухнули со страшным грохотом. Арнауты хлынули во двор. Ага со слугами смело бросился в схватку. Но их тут же смяли.

– Стреляйте уж, – сказал мне Егор, и я разрядил пистолеты. Целился в главаря, здорового арнаута в белой чалме поверх фески. Он дико