Стелла подмигнула Виржини:

– Назовем это женской интуицией. Хотя я видела, как один из них вышел из воды голым. Ни за что не променяла бы то, что у меня есть, на это.

Виржини рассмеялась.

– Кстати, насчет обмена, – сказала она. – Слышала, вам нужно поменять топовый огонь. Джейк отлично лазает. Давайте он завтра взберется на вашу мачту, а вы потом покажете нам лучшие места для рыбалки?

Лицо Джейка просияло. Она знала, что идея уехать во многом привлекала его возможностью стать кормильцем их семьи, ему нравилось воображать, как сам будет добывать им еду. Несколько месяцев назад он сказал ей об этом, проткнув пленку контейнера с готовыми куриными грудками и подцепив одну ножом. «Настоящую еду, – добавил он тогда. – Не это».

– Отличная мысль, – ответил Пит. – По рукам.

Позже, когда они медленно возвращались к своей яхте, Джейк все еще улыбался.

– Ты чего? – спросила она.

– Да так. – Он потянулся назад, чтобы переключить мотор на нейтраль, и последние несколько метров шлюпка скользила по черной воде в тишине. – Просто очень рад, что мы здесь.

19

Стелла отложила весло и подняла две луковицы, по одной в каждой руке.

– Можно обменять их у вас на муку? У нашей серьезное заражение долгоносиками.

Виржини перегнулась через леер «Путеводной звезды»:

– Серьезно? Фу!

Гас стоял дозорным на втором сиденье в каяке Стеллы, принюхиваясь к воздуху.

– Минусы первобытности, – пояснила Стелла.

– Конечно. Погоди секунду, сейчас принесу тебе пачку.

– Спасибо. Но не торопись. – Она по очереди бросила Виржини луковицы. – Слушай, я собираюсь выгулять Гаса на берегу. Хочешь присоединиться?

При слове «выгулять» Гас прекратил нюхать воздух и посмотрел на Виржини, всей мордой выражая мольбу.

Она рассмеялась.

– Как тут устоишь?

Джейк отправился на «Ласточку», чтобы заняться мачтовым фонарем, и она была одна. Если пойдет со Стеллой, заодно соберет немного хвороста.

Как только они вытащили каяк на берег, Гас унесся обнюхивать корни деревьев и по-хозяйски задирать тут и там лапу. Они медленно шли за ним, давая псу порезвиться и сжечь немного энергии. Время от времени Виржини наклонялась и совала в торбу сухие сучья. По примеру Стеллы она отказалась от обуви и теперь, когда привыкла к новому ощущению, ей нравилось чувствовать различную текстуру под подошвами – зернистость дна на мелководье, скользкость сухого, похожего на муку песка, который небольшими дюнами поднимался в верхней части пляжа.

В этой части острова на самых высоких деревьях росли воздушные растения – словно птицы, они гнездились в уголках между ветвями и стволами у самой кроны. Виржини присмотрелась к одному из них. Вспомнились обрывки из школьных знаний, эпифиты – вот как они называются. Используют высокие деревья, чтобы протянуть свои колючие листья поближе к солнцу.

Когда они достигли развалин, свет и щебет птиц поутихли. Сухой сезон близился к концу, и почву испещряли тонкие трещины, пересекающие ее, как морщины старческую кожу.

Гас принес ей мячик, мокрый от слюны. Виржини бросила его, на этот раз подальше. Пес умчался и принес мяч снова, весело виляя хвостом. Она опять бросила мяч, Гас поймал его на лету и, перепрыгнув одну из низких тюремных стен, умчался в джунгли.

Виржини подошла к странной металлической конструкции. Любопытство зудело, как укус комара. Ей пришло в голову, что торчащий с одной стороны прут, возможно, служил рукоятью. Она обхватила его пальцами, и ладони естественным образом легли на стертые места, наводя на мысль, что до нее этот прут сжимали многие пары рук.

– Стелла?

Стелла обмахивала лицо пальмовым листом.

– Да?

– Ты не знаешь, для чего эта штука?

– Понятия не имею. – Она продолжала обмахиваться. – Возможно, Роли сможет тебе сказать.

Виржини толкнула, рукоять лязгнула, но не шевельнулась. Она стояла, не разжимая пальцев, с растущим ощущением, что вокруг собираются слои прошлого, как будто она заперта в центре матрешки из человеческих душ. По рукам побежали мурашки. Она не испытывала ничего подобного с тех пор, как была подростком и баловалась спиритической доской с парой девочек из школы. Отпустив рукоять, она ощутила железистый запах, похожий на запах крови. Глупо бояться призраков в тридцать один год, но присутствие каторжан чувствовалось так остро, что трудно было поверить, что они со Стеллой одни.

Скорее заговорить, чтобы нарушить эту жуткую тишину.

– Как давно здесь в последний раз жили люди?

Стелла стояла чуть поодаль, безмятежно наблюдая за птицей, порхающей в кронах.

– Точно не скажу. Лет восемьдесят назад? К семидесятым их точно тут давно уже не было. Именно тогда появились первые круизёры, к тому времени остров снова одичал. – Она рассеянно вытерла пот со лба.

Движение было таким естественным, таким обыденным, человеческим, живым, что странное чувство, охватившее Виржини, отступило.

– Раньше, пока малазийское правительство не догадалось ввести разрешения, на Амаранте можно было оставаться сколько хочешь, – продолжала Стелла. – Роли рассказывал, что когда они с Кристиной только начали приезжать, то время от времени находили что-нибудь – сандалии, тарелки. Но он считает, что тюремные чиновники, уезжая, почти все вывезли. А потом и моряки последовали их примеру. А затем первые круизёры установили главное правило – не оставлять никакого хлама. Все привезенное с собой должно было идти в дело, чтобы и людям хватало ресурсов, и Амаранте оставался нетронутым.

Что ей нравилось в Стелле, так это ее умение жить моментом. Взять, к примеру, сейчас: она не зациклена на прошлом, она видит в нем лишь движение к нынешней жизни здесь. Сама этого не осознавая, Стелла перенесла их из прошлого в настоящее, из каторги в рай.

Виржини взглянула на упавший кокос.

– Интересно, почему здесь никто не поселился? Я имею в виду, после каторги. Кокосов полно – кто-то мог бы продолжать их выращивать.

– Возможно, жизнь была слишком тяжелой. То есть мы-то, по сути, живем так же, но ведь свои дома привезли с собой, верно? У нас есть крыша над головой. Мы можем не только ловить рыбу и охотиться, но и опреснять воду, вырабатывать электричество, хранить еду. Представь, каково было здесь, в паре недель плавания отовсюду, всего с несколькими инструментами. Рассчитывать можно было только на себя. Думаю, сломанная кость, или особенно засушливый сезон, или нехватка рыболовных снастей или риса – все могло привести к смерти. Представь, каково это – беспомощно дожидаться, пока у тебя развивается тропическая инфекция.

– Неужели совсем никто не поможет? А как же военный корабль, о котором говорил Роли?

Стелла бросила свой импровизированный веер. Он, кружась, упал на землю.

– Этот корабль и раньше-то приходил редко, а в этом году мы вообще его не видели. Вроде бы