– Ну, Федор Дмитриевич, ну, Егор Дмитриевич! Ну что же вы?! – Изольда Жановна прыгала вокруг детей, которые канючили и сопротивлялись.

– Ну, Изольда Жановна, можно мы еще погуляем? Ну погода же хорошая, мы на речку хотим! Жарко! – кричал старший, Федор.

– На речку Дмитрий Аркадьевич не велел. Сейчас время занятий, – не отставала от детей преподавательница.

– Ну пожалуйста, – сложил ручки в молитвенном жесте Егорка.

Изольда Жановна громко фыркнула и тут заметила стоящую в тенечке Глашу.

– Добрый день, я вас, кажется, уже видела, – гувернантка близоруко прищурилась.

– Да, видели, я недавно приходила сюда наниматься на работу, – ответила Глаша.

– И как? Взяли?

– Нет, но я нашла другое место, гораздо лучше, – улыбнулась Глафира.

– Поздравляю, – ответила Изольда и потянула носом. – Как пахнет-то! Вкусно!

– Да, чуть не забыла, – Глафира вытащила из торбы брусничный пирог. – А это вам, – протянула она угощение.

– Мне? – опешила учительница. – Зачем это?

– Не только вам, но и мальчишкам, – улыбнулась Глаша.

А мальчишки были тут как тут, тоже унюхав угощение. Они отломили от пирога большие куски и, пользуясь заминкой гувернантки, побежали по своим делам.

– Спасибо большое, – кивнула Изольда и тоже взяла кусок лакомства. – В такую погоду их в классе не удержишь, не хотят они французскую грамматику учить. Действительно, жарко, – гувернантка присела на скамейку, обмахиваясь ученическими тетрадями. – Никому не хочется грамматикой французской заниматься в такую погоду.

– Кстати, о грамматике. У меня к вам просьба, – Глафира сделала умильное выражение лица. – Вы можете перевести мне, что тут написано? Пожаааалуйста, – заканючила она не хуже мальчишек-сорванцов.

Она достала из сумки листок с расшифровкой египетских иероглифов и парочку писем египтолога Лурье.

У Изольды Жановны брови поползли от удивления вверх, но, взглянув на чудный брусничный пирог, она вздохнула, вытащила из своей сумки графический карандаш и принялась корябать русский текст на протянутом листке.

В этот момент из особняка выглянула Аксинья и протянула Глаше ее нож.

– На, держи, заполошная, еле нашла его, – кивнула она девушке. – Здрасти, Изольда Жановна, – поклонилась она. – Мальчикам принести что-нибудь в классную комнату? Они хотят перекусить?

– Да уже перекусили, попробуй, Аксинья, какой пирог замечательный! – предложила Изольда Жановна.

Служанка мгновенно запихнула в рот большущий кусок, и глаза ее мечтательно затуманились.

– Ой, какая вкуснятина! Это вы, Изольда Жановна, приготовили? Не знала я о таких ваших талантах, – облизывая с пальцев брусничный сок, заявила служанка.

– Нет, не я, а Глаша, а вы ее на работу не приняли, – весело засмеялась Изольда.

Глафира не удержалась и скривила забавную рожицу оторопевшей Аксинье, которая не могла расстаться с брусничным пирогом.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

«Через тысячи веков, когда взойдет Сотис, слезы Исиды приведут к собачьим дням, место тайника откроется посвященным реками крови. Там, где линия тени упадет между лапами сфинкса, когда солнце восходит над водами большой реки, – линия крови откроет тайну. Сфинкс – страж фараона не допустит в зал летописей непосвященных. Пока не исполнятся сроки и не наступят времена перемен в этом цикле Ка фараона. Тайник знаний расположен между сфинксом и большой чужеземной рекой», – прочитала Глафира перевод иероглифов, сделанный Изольдой Жановной.

Горничная не была сильна в египтологии, она не знала, что такое Сотис, кто такая Исида, что значат собачьи дни, но одно она поняла точно: между лапами сфинкса находится какой-то тайник с сокровищем. Филипп Лурье это тоже понял, но он не опубликовал результаты своих трудов и не сообщил общественности об открытии. Это говорило только об одном: он и не собирался это делать. Скорее всего, он сам хотел найти сокровище, для этого и попросил художника Менжинского зарисовать сфинкса каплями крови – «линия крови»?

Глафира снова задумалась, а потом принялась читать письма, которые согласилась перевести Изольда Жановна.

Чем больше Глафира читала перевод, тем глубже обозначалась на ее лбу вертикальная морщинка.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

На следующий день Глафира снова применила запрещенный прием, который уже показал свою эффективность. Она приготовила новый пирог, на этот раз с черничной начинкой, и отправилась не куда-нибудь, а на Офицерскую улицу, где располагался Сыскной корпус, в казематах которого томился Асхаб Аф-Аффанди.

Пирог в качестве подарка был презентован молодому безусому охраннику, который маялся от безделья на пороге каземата.

– Ты это… барышня… будь с ним аккуратнее, Расчленитель все-таки! – предупредил страж. – И только на пять минуточек, а то мне от начальства попадет.

Глафира кивнула. Охранник тяжело вздохнул и открыл ржавым железным ключом дверь камеры, где находился египетский заключенный.

Асхаб Аф-Аффанди сидел на драной тряпке, заменяющей одеяло. Увидев посетительницу, он подскочил с грязного пола и принялся тереть глаза, не в силах поверить, что к нему в тюрьму пожаловала Глафира.

– Баришна, Глафирь, что вы тута делает? – громко спросил он.

– Добрый день, Асхаб. Мне нужно с вами переговорить, это очень важно, – зашептала Глаша.

– Ви мина спасат? Это побех? – глаза египтянина округлились от неожиданной догадки.

– Нет, не совсем. Это не побег, но я вас действительно спасу – я найду настоящего преступника, – ответила девушка. – Скажите честно, вы же не Расчленитель? Вы же не убивали тех девушек?

Глафира понимала, какие глупые вопросы задавала. Даже если бы Асхаб был Расчленителем, он бы не признался в этом. Но не спросить она не могла и внимательно вглядывалась в глаза египтянина, пытаясь найти в них хоть каплю признания или сомнения.

Но Асхаб задрожал как лист на ветру, грохнулся на колени и принялся биться лбом о грязный пол.

– Баришна, Глафирь, скажи своему хозяину, скажи сысчик Свистунофф, это не я! Я не убиваль! Я не делаль такого! Пусть мне верит! Это Свистунофф тебя ко мне послаль?

– Конечно, Свистунов, – не моргнув глазом соврала Глафира. – Значит, уверяете, что не делали такого зла, в котором вас обвиняют?

– Нет, не делаль, ничего не делаль. Мине Филын сказаль, что меня каторга на весь жизнь ждот! Найдите преступник, Глафирь, я тебя просить! Я потом деньга дам, много деньга! – продолжал биться лбом об пол каирец.

– Вы уже прислали аванс за расследование, большой бриллиант, разве нет? – Глафира прищурилась и внимательно посмотрела на заключенного.

– Какой аванс? Я не знать никакой аванс! Что за брильянт? У меня нету, откуда я взять брильянт? Я не понимать! – замотал головой египтянин.

– Я так и подумала, что это не ваших рук дело, – Глафира удовлетворенно кивнула. – Если хотите, чтобы вас отсюда вытащили, то расскажите мне все о сфинксах, что на набережной, о бородке, зачем она вам понадобилась? И что такое Сотис и слезы Исиды, что означает надпись на саркофаге