если в начале программы заготовки бригада из врача и медсестры не отходила от пациента в течение часа-двух, то к концу второго месяца они уже были заняты с пациентом весь рабочий день.

Надо учитывать при этом, что отделение должно работать в обычном режиме, включая и прием, и консультации пациентов-реципиентов в отделениях больницы, и выдачу компонентов по заявкам от лечащих врачей. То есть привязать специалиста с медсестрой к больному на восемь часов – весьма расточительно для отделения.

Мы контролировали свертывание крови, ведь постоянные (частые) венепункции, отбор крови, отбор и возврат плазмы, введение с компонентами консерванта (цитрата натрия), который связывает кальций, – все это отражается на свертывающей системе, и если сперва свертывающая способность уменьшается под влиянием консерванта, то позже, спустя часы и сутки, компенсаторно начинает увеличиваться, повышая риск образования тромбов там, где сосуды уже повреждены атеросклерозом. Естественно, что мы назначили этому пациенту специальные препараты, уменьшающие свертываемость крови, – антикоагулянты.

Наконец программа подошла к завершению, нужно было назначить день операции, ведь эритроциты не могут храниться бесконечно, максимум 30 дней, предел – 35. На 36-й ее уже юридически нельзя было использовать. И ни один врач не рискнет вливать «протухшую» по документам эритроцитную массу.

Вся эта история закончилась благополучно, хотя и несколько анекдотически.

За два месяца пациент насмотрелся, как быстро лечат стенокардию с помощью установки металлических протезов-стентов, договорился с нашими специалистами, ангиологами-«интервентами»[81] и вместо аортокоронарного шунтирования пошел на стентирование сосудов сердца, что по финансовым затратам ему обошлось дешевле, а риск самой операции был намного ниже. Ему было установлено рекордное на тот момент количество стентов – шесть!

В отделение Интервенциональной радиологии перед операцией мы принесли два литра заготовленных эритроцитов и, конечно, в шутку потребовали от врачей: «Ешьте ее сами, раз не понадобилась! Девать эти литры некуда!»

Те, конечно, отказались: «Мы не вампиры!»

Часть крови больному вернули, ведь во время стентирования кровопотеря хоть и небольшая, но происходит, тем более что шесть стентов пришлось ставить около двух с половиной часов и через пункционное отверстие в бедренной артерии и после операции в бедро «потерялось» немало крови. Так что заготовка пригодилась, хотя и не вся.

Но, несмотря ни на что, пациент был очень доволен.

Остался невыясненным вопрос: а почему в организме пациента при исследовании его крови обнаружились антитела к эритроцитам? Почему он как бы уже был готов отвергнуть донорские эритроциты?

Пока ему запасали собственную эритроцитную массу к операции, выяснилось, что в 14–15 лет, в начале 60-х годов, он с родителями попал в автокатастрофу и где-то ему было перелито больше 12 доз донорской крови. Именно она, эта массивная гемотрансфузия, и привела к такой бескомпромиссности организма в отношении донорских клеток. Сам пациент, конечно, об этом событии забыл за полвека жизни.

Теперь отвечу, почему переливание донорских эритроцитов я назвал большим риском.

Рискованным, а может быть, и преступным является бездумное вливание всего «на авось». Иногда мои коллеги действуют по принципу «вольем, а организм больного сам разберется, что ему нужно, а что нет». Увы, так невозможно. Вливая донорские клетки, вы вводите в государство в лучшем случае «мигрантов-гастарбайтеров», в худшем – абсолютно чужих жителей, фактически агрессоров. Но очень похожих и на местных, и на доноров-мигрантов.

Наличие групп крови, конечно, возникло не для того, чтобы осложнить работу врачам. Природа вообще не предполагала, что кровью люди станут обмениваться.

Не случайно же возникла пословица, что «Бог не создал человеку запчастей», и это сущая правда. А на примере с кровью это должно стать понятно каждому. То, что первые вливания донорской крови с подбором по группам А, В, резус-фактор проходят относительно безболезненно, означает лишь одно: природа настолько не ожидала такого действия от людей, что оказалась к нему не готова. Иначе отторжение возникало бы сразу, как при несовпадении групп.

Означает ли это, что переливать кровь (эритроциты) совсем нельзя?

Отнюдь. Можно и нужно, но осторожно и тщательно, все взвесив и проверив, а главное, только тогда, когда эти клетки действительно спасут жизнь, а не абы для чего, на всякий случай.

И хорошо еще, что Закон о донорстве стоит на страже распространения гемотрансмиссивных (передающихся через кровь) инфекционных заболеваний вроде гепатитов В и С и ВИЧ-инфекции!

Бомбейский феномен

Среди тестов на редкие антитела особенно характерен бомбейский тип, который в основном обитает в Индии в штате Мумбаи, но человек с этим геном вполне может прилететь и в любую другую страну.

Из-за генетического дефекта этим людям не хватает вещества-предшественника – H. Соответственно, антитела против H будут у них образовываться иммунной системой. Независимо от типа AB0, эритроциты типа Бомбея не реагируют ни с A, ни с B антителами (фенотипически это группа 0). Сыворотка реагирует с группой 0 (фенотипически анти-0). Поскольку предшественник Н присутствует в каждом носителе АВ0, человек с бомбейским феноменом, то есть с антителами анти-Н, не может стать реципиентом другой крови, то есть донором для него может быть только такой же «феноменальный» представитель штата Мумбаи.

Бомбейский феномен – редкая группа и вряд ли может передаться среди европейцев, так как у большинства из них доминантные аллели H.

Однако благодаря законам о донорстве мигрант не может стать донором крови, и это уберегает реципиентов от возникновения экзотических антител и странной несовместимости.

Мало взять – важно сохранить

Самый первый и надежный способ консервации крови – это, добавив в нее лимоннокислый натрий, связать кальций и таким образом исключить возможность свертывания. Затем нужно поместить консервированную кровь в прохладную среду +2–8 °C (лучше всего +4 °C). Так кровь можно продержать без вреда для эритроцитов три недели – 21–24 дня. Если же добавить в консервант глюкозу и аденозин-3-фосфат, как источники энергии, то хранить можно еще 10 дней!

А нынешние добавочные, или, как их называют, ресуспендирующие, растворы позволяют хранить эритроциты до 42 дней. Добавочный, или ресуспендирующий, раствор – это раствор, состав которого разработан специально для поддержания функциональных свойств клеточных компонентов во время длительного хранения.

Но зачем? Если переливание чужой крови рискованно, то для чего тратить огромные средства, чтобы заготавливать, хранить и потом, возможно, списывать по истечении срока годности? Может быть, резоннее держать под рукой несколько сотен или тысяч доноров разных групп и вызывать их для заготовки, когда это будет нужно? А за постоянную готовность и в некоторой степени самопожертвование доплачивать из сэкономленных денег? Ведь современные компьютерные технологии, базы данных, связь позволяют так действовать. А заготавливать исключительно первую группу-резус-отрицательную как универсальную донорскую субстанцию!

В современной трансфузиологии так не принято! Не всякому резус-положительному