– Думаю, нам поможет Каллум.

Хизер взглянула на меня в полной растерянности.

– Ну, тот парень из архива, который уже мне сегодня помог. Я тебе рассказывала.

– Ах, да. Один из твоих мужчин.

Тут я не выдержала и рассмеялась.

– Ну, у тебя их и вправду много, – заметила Хизер.

Я засмеялась еще сильнее.

– Хорошо, что ты понятия не имеешь, насколько я на самом деле жалкая, – сказала я. – По-моему, за всю учебу в колледже я ни разу не разговаривала с настоящим живым парнем. На какой-то вечеринке один, кажется, пытался завести со мной разговор, и я чуть не подавилась коктейлем. Потом пришла домой и села перечитывать «Дары смерти», чтобы хоть как-то объяснить себе самой, почему я плачу.

– Боже, мы с тобой как родные. Парни – не моя тема, – воскликнула Хизер, а потом – в ответ на мою тактичную растерянность – добавила: – Расслабься. Теоретически, конечно, моя. Просто мне не нравится…

Она повела вокруг себя руками, нарисовав невидимый пузырь.

– Мне не нравится, когда меня трогают. Вообще никак, ни при каких обстоятельствах.

– Понимаю.

– Карли, никто этого не понимает. Ни родители, ни парни, ни психотерапевты. Ни один человек.

Я задумалась про горы таблеток в нашей ванной. Потом сказала:

– Нет, правда. Тебе не нравятся чужие руки. Я понимаю.

На некоторое время в комнате воцарилось задумчивое молчание. Хизер заглянула мне в глаза, и я видела, что ей хочется рассказать мне что-то очень важное. Но в конце концов она передумала и, легонько вздохнув, отвела взгляд.

Но я ее не обманула. Я действительно понимала. Вспомнила Каллума Макрея – каким бы милым он ни был – и сразу все поняла. Потом я подумала про Ника Харкнесса, и мне сразу же пришло в голову, что его прикосновение я могу представить. Очень даже запросто, хотя он, конечно, никогда бы не стал меня трогать.

Я разгладила рукой отсканированную статью, лежавшую у меня на коленях, и снова посмотрела на фото Вив. Она выглядела такой живой и естественной, будто занималась привычными делами, а не позировала на камеру. Вдруг меня озарило: может, она и не знала, что кто-то ее снимает. Может, ее даже сфотографировали тайком.

Под снимком стояла подпись: «Фотограф – Марни Махоуни».

Фелл, Нью-Йорк

Октябрь 1982

Вив

Хелен и Роберт приехали в мотель снова. А следом за ними и зеленый седан. В семь часов утра машина по-прежнему была на месте – простояла там всю ночь. Шел дождь, и сквозь водяную завесу еле проглядывал тусклый, сероватый солнечный диск. Вив сомневалась, что при таком освещении водителю седана удалось сделать хоть одну приличную фотографию.

Когда смена закончилась, она скинула с себя форменный жилет и надела пальто. Иногда появлялась Джанис и отпускала ее домой, иногда – нет. Но Вив все равно уходила. В «Вечерней заре» не было строгих правил.

На этот раз Джанис не пришла, поэтому Вив закрыла дверь снаружи, хотя и не стала отключать неоновую вывеску на двери. Спрятавшись от дождя под капюшон, она направилась мимо парковки к бассейну. Повернула у границы территории мотеля, шлепая кроссовками по холодным лужам. Пробежала вдоль тонкой лесополосы, окаймлявшей Шестую магистраль и устремилась в дальнюю часть парковки. Когда она наконец добралась до зеленого седана, обойдя мотель с задней стороны, ноги ее уже промокли насквозь, а по шее стекала дождевая вода.

Машина, как и в прошлый раз, стояла у края парковочной зоны, касаясь правыми колесами той линии, где заканчивалось асфальтовое покрытие и начинался гравий. В салоне было темно, и сквозь залитые дождем стекла Вив ничего не разглядела. Подойдя к седану со стороны пассажирского сиденья, она постучала в окно. Внутри шевельнулась тень, и только. Очевидно, неизвестный рассчитывал, что рано или поздно Вив уйдет, так что она наклонилась и громко заговорила прямо в стекло:

– Они выйдут через десять минут. Уже собираются.

Еще пару секунд ничего не происходило, а потом в салоне снова зашевелилась тень, и оконное стекло поползло вниз. Вив уловила запах, который оказался на удивление приятным, будто свежий парфюм. Из салона донесся женский голос:

– Ты о чем вообще?

На мгновение Вив опешила, но быстро взяла себя в руки:

– О паре из номера 109. Вы ведь их ждете? Хотите сфотографировать? И провели тут всю ночь.

Молчание, затем шепотом, сквозь шум дождя:

– Черт!

– Обычно они заканчивают быстрее, – продолжала Вив. – В четыре уже разъезжаются, хотя вы, конечно, об этом и сами знаете. Мужчина только что позвонил жене и сказал, что едет домой. Женщина сейчас выйдет. Она всегда уходит первая.

– Черт! – На этот раз уже громче. – Боже, да садись ты уже назад. Я тут пытаюсь на жизнь заработать.

Вив открыла заднюю дверь и залезла внутрь. Стянула капюшон, с которого капало на обивку из искусственной кожи, и взглянула на сидевшую спереди женщину. Та повернулась, встретившись с Вив взглядом. Женщина оказалась темнокожей и стройной, с коротким натуральным афро. В элегантной блузке с цветочным узором и обтягивающих джинсах, без макияжа, с золотыми гвоздиками в ушах. На вид чуть моложе тридцати. Если она и устала после бессонной ночи в машине, на ее лице это не отразилось.

Вив не ожидала увидеть темнокожую женщину. Она-то представляла мужчину – типичного детектива, как в сериале. Темнокожие женщины детективами не работали – даже в «Кегни и Лейси». С другой стороны, почему бы и нет? Фелл не переставал ее удивлять. Она уже почти привыкла к его сюрпризам.

Рядом с женщиной, на пассажирском сиденье, лежали увесистая сумка с фотооборудованием и пакет, по-видимому с ланчем. Взгляд ее темно-карих глаз проникал Вив прямо в душу и выдавал в ней человека волевого, но усталого. Похоже, ее сильно раздражало все, о чем она в тот момент думала.

Узнав Вив, женщина прищурилась:

– Ты – та самая? С ресепшена?

– Да, – подтвердила Вив. – А вы следите за Хелен, которая изменяет мужу.

– А тебе это не понравилось и ты собираешься позвонить боссу и настучать?

– Нет. Меня это не волнует. И я понятия не имею, где сейчас мой босс.

Женщина помрачнела:

– Тогда зачем ты уселась в мою машину? Неужели больше заняться нечем?

Вив выдержала ее взгляд:

– Нет. Просто хотела попросить вас об одолжении.

– Об одолжении? – Женщина покачала головой, едва не рассмеявшись. – Это не просто отстой, а отстой в квадрате. Сегодня явно не моя ночь. Я и не знала, что ты меня вычислила, девочка